был разгромлен 6-й танковой дивизией Рауса. Немцы насчитали на поле боя 90 подбитых советских танков. У нас об этом не упоминается, но как-то вдруг выясняется, что «к концу наступления в 25-м танковом корпусе осталось 12 танков».
29 декабря корпуса Баданова и Павлова были переданы «в усиление» 3-й гвардейской армии. Как вспоминает командарм Д.Д. Лелюшенко, в них совокупно насчитывалось всего 50 танков, то есть недостача составила 230 боевых машин за двенадцать дней. По этому поводу генерал не смог удержаться от «некоторых соображений»:
«Практика показала, что уже в районе Тацинской 25 декабря, когда танки оторвались от пехоты более чем на 100 км, возникла крайняя необходимость объединить под общим управлением 24-й и 25-й танковый корпуса. Была попытка свести их в группу Баданова, но эта импровизация ни к чему не привела, так как у Баданова средства управления были рассчитаны лишь на свои 4 бригады и корпусные части, а отнюдь не на 2 корпуса. Не было у него и тыловых органов, подобных армейским. Управление отдельными танковыми и механизированными корпусами издалека, из штаба фронта, не давало желаемого успеха, а в ряде случаев приводило к тому, что приказы из штаба фронта не соответствовали реальной обстановке, так как поступали с запозданием, когда обстановка уже изменялась. Танковые корпуса вынуждены были иногда действовать без должной согласованности между собой и общевойсковыми армиями, и это зачастую не давало ожидаемого эффекта...»
«1943 год, – делает вывод Меллентин, – был для русских бронетанковых войск все еще периодом учебы. Тяжелые поражения, понесенные немецкой армией на Восточном фронте, объяснялись не лучшим тактическим руководством русских, а серьезными стратегическими ошибками германского верховного командования и значительным превосходством противника в численности войск и технике».
Что касается количественного превосходства, то на 1 января 1943 года в Красной Армии имелось в наличии 20 600 танков, в том числе 9600 тяжелых и средних, в сухопутных силах Германии – 5650 танков и 2280 разнообразных штурмовых и противотанковых самоходных орудий. В январе – феврале РККА на всех фронтах каждые сутки теряла убитыми и ранеными более 21 тысячи бойцов и командиров, из них 16 тысяч – на Юге. Безвозвратные потери составляли 34%, и, по самым оптимистическим подсчетам, за одного убитого арийца приходилось платить – «мы за ценой не постоим» – четырьмя жизнями (это уже «достижение», летом 1942 года соотношение потерь было один к восьми).
Советские военачальники многое могли себе позволить, например, «расходовать» по две дивизии и по паре танковых бригад ежедневно. До конца войны в стремлении добиться прорыва обороны они нередко вводили танковые корпуса в бой преждевременно, командиры всех уровней продолжали бросать танки на укрепленные позиции и затыкать ими любые бреши в линии фронта. Главным всегда оставалось во что бы то ни стало выполнить поставленную задачу.
А.И. Радзиевский, обобщая данные по 26 операциям с применением танковых армий, пришел к выводу, что