а использовались шкурники, завистники, обиженные, а не патриоты державы. Шла борьба за власть двух политических линий – Троцкого и Сталина. А чубы трещали у простого народа. То же самое происходит и сегодня. Есть среди нашей агентуры честные люди, их большинство, но с другой стороны, если приглядишься – найдешь ищущих выгоды. Ничего, опыт – дело наживное. Только недостаток его вызывает уверенность в себе. Опыт – самый лучший учитель, только плата за обучение слишком велика…
Помолчав немного и бросив рассеянный взгляд на кусты, осыпанные пушистым снегом, Дмитрий Николаевич достал из трофейного портсигара сигарету «Памир» и стал ее разминать, видно по старой привычке, как папиросу. Прикурил от зажигалки, затянулся глубоко, с явным удовольствием, и, выпустив сизое колечко дыма, опять потянулся к своей записной книжке. Взял ее, полистал, почмокал губами и промолвил:
– Послушай еще одну быль. Фуше, министр полиции при Бонапарте, в своих мемуарах так писал о важности шпионажа в подготовке императора к сражениям: «Лошади, которые везли золото французского банка к будущим полям сражений в Австрии для оплаты секретных агентов, имели большее значение, чем стремительная и отважная конница Мюрата». Вот так, дорогой мой, Наполеон думал о победах своей армии… Он понимал толк в силе невидимого оружия…
Долго еще сидели в кабинете два оперативника – молодой лейтенант и старый майор. Последнему хотелось выговориться, а первый с удовольствием слушал его рассуждения и особенно короткие истории фронтового периода о захвате «языков», оперативных «играх», фильтрационной работе, борьбе с лесными бандами бандеровцев в послевоенный период.
Николаю хотелось слушать и слушать ветерана, потому что это был не отредактированный спич на партсобрании, а какая-то живая правда, правда о невыдуманной жизни. И каждый раз, когда он возвращался из гарнизона, молил бога, чтобы застать Деева в кабинете.
Оформляя информацию от негласного источника, Деев каждый раз комментировал:
– Сынок, не разменивайся на мелочи. Если взял документ, то он должен продвинуть решение какого-то оперативного вопроса, а бумажка ради бумажки – это глупость, которая может кончиться даже преступлением. Есть у нас еще специалисты по отбору «мелочовки». Грош цена таким чекистам. Ты думай, как не навредить конкретному человеку. И тому, кто сигнализирует, и тому, о ком этот сигнал. При таком мелочном подходе можно пропустить главное.
Руководство 1-го сектора Особого отдела КГБ округа требовало конкретных результатов. В отчетных «простынях» у многих офицеров зияли пустотами графы о проведении «профилактик». Оперативники понимали всю абсурдность втягивания их в круг такого рода «воспитательных бесед». Удовлетворение приходило на учениях, где проигрывались боевые условия работы. Но полигонные занятия скоро заканчивались.
Приходя домой, Николай делился с женой неудовлетворенностью по службе. Домой – понятие условное: своей квартиры не было, жена не