источника. И мы должны согласиться с тем, что такая возможность не может быть исключена. Вели же дневники высокопоставленные царские сановники XIX – начала ХХ в., да и сам последний российский император Николай II не был чужд этому увлечению. Правда, то были в своем большинстве сановники-интеллектуалы, желавшие зафиксировать историю сквозь призму своего восприятия происходившего. А тут всего лишь действительно эффективный «сталинский менеджер», прагматик, думавший больше о цели, нежели о средствах ее достижения, тем более о времени. Да и время было не царское – подобного рода документы (о чем Берия знал не понаслышке), случалось, становились свидетельствами не о времени, а обвинения. Однако все могло быть – терапия души с помощью личных дневников явление известное и независимое от служебной, политической и общественной иерархии их авторов…»
Что можно сказать о рассуждениях профессора Козлова относительно того, что личные дневники были-де более естественными для высокопоставленных царских сановников ХIХ – начала ХХ в., в том числе для такого «интеллектуала», как император Николай II, а не для «сталинского менеджера» и прагматика, якобы «думавшего больше о цели, нежели о средствах её достижения»?
Во-первых, профессор Козлов совершенно зря так высоко отзывается о царских сановниках и их венценосном руководителе. И уж тем менее у профессора Козлова имеются основания не очень-то высоко ценить уровень и внутренний мир сталинских соратников.
Царские «интеллектуалы» в ХIХ веке и начале ХХ века, презирая народ, обеспечили России лишь тотальную отсталость (чему доказательство – статистика), прогрессирующую долговую кабалу и бездарные конфликты на Дальнем Востоке и в Европе.
А Сталин и «сталинские менеджеры» в срок всего десяти лет после разрухи двух войн вместе с народом сделали Россию первой державой Европы.
Это ведь факт!
Во-вторых, вполне достоверные, ныне опубликованные документы, в том числе – Атомного проекта СССР, доказывают, что Л.П. Берия, как и сам И.В. Сталин, думал о средствах достижения цели достаточно много и избирал, как правило, вполне достойные и исторически обусловленные средства.
В-третьих, и цели у них были вполне достойные, что доказывается прежде всего статистикой сталинской эпохи, в том числе – и социальной, о чём профессор Козлов не знать не может, как не может не знать он и о существовании дневников ряда государственных деятелей СССР во времена Сталина.
Вести дневники тогда не боялись – если занимались государственными проблемами, а не политическими шашнями.
Впрочем, далее «бык» берётся профессором «за рога» и утверждается:
«…уже «Предисловие публикатора», где рассказывается история обретения им (мной. – С.Б.) «Личного дневника» Берии, вызывает не просто сомнения в его подлинности, но и рождает уверенную гипотезу о том, что перед нами подложный, т. е. сфальсифицированный по каким-то причинам, документальный исторический источник».
Итак, уже в начале статьи, ещё до