тебя спасали, чтобы ты ныне удирал, точно набедокуривший хорь из курятника? Кого боишься? Ярослав в своем Новгороде, слышно, с варягами перессорился, Борис слаб…
– Сфенга боюсь!
У Путши откровенно полезли на лоб глаза:
– Этого-то что?! Сфенг отродясь из своей Тмутаракани носа не высовывал и ныне не будет.
– Ты уверен? А с чего тогда отец столько лет городился?
– От степняков, вестимо.
– Степняков?.. В сговоре со Сфенгом они печенегов побили бы за одно лето. В том-то и беда, что такого сговора не было… У кого по отчине больше прав на Киев, у меня или у Сфенга? Молчишь? Вот то-то и оно… Меня киевляне и так не слишком любят, а супротив отчины и дедины пойду, так вовсе сами на березе вздернут или порвут, как древляне прадеда порвали.
Путша смотрел на молодого князя с сожалением. Почему-то пришла мысль, что Ярослав не стал бы задумываться, взял Киев под себя, а потом пусть спрашивают!
– Мыслю, отец Бориса не против печенегов отправил, а чтоб Сфенга в Киев не пустить.
– Волков бояться – в лес не ходить! – махнул рукой Путша, жалея, что не на того рассчитывал. Святополк еще что-то говорил, но Путша его уже и не слушал, задумавшись о своем.
Киевским боярам к кому ни кинь – всюду клин выходит. Ярослав своих новгородских приведет, им честь и почет будут. Борис не выдюжит с братьями бороться, зря на него князь Владимир рассчитывал. Остальные совсем слабы. Ежели Сфенг из Тмутаракани явится, то вовсе худо будет, он никогда киевских бояр не любил, Путше вообще хоть беги куда. Мог бы Святополк побороться, за ним тесть сильный стоит – Болеслав польский, так вон трясется князь, как осиновый лист на ветру, от одного упоминания дяди.
Вдруг мелькнула мысль о Болеславе. Этот тоже не задумался бы! Но Болеславу не до Руси и Киева, со своим бы управиться, на него немецкий Генрих наседает. Киевом займешься, как бы свое не потерять. Эх, слабы сыновья у Владимира, слабы!.. Один крепок – хромец Ярослав, но тот новгородский, а меж Киевом и Новгородом никогда соперничество не ослабнет, никогда!
– Да ты меня не слушаешь?! – Возмущенный голос Святополка заставил Путшу вздрогнуть.
– Слушаю, князь, слушаю.
– Нет, не слушаешь! Я говорю, что надо Марину вызволить и бежать с ней подалее и поскорее, пока тут еще и Сфенг со своими не явился.
– Беги пока один, Марину позже к тебе отправим…
И чего заупрямился? Княгиню Марину-то освободить и вовсе труда не составляло, только замок сбить, ежели быстро ключ не отыщется. Но Путша почему-то не стал этого делать. Даже сам себе не сознался в тайной мелькнувшей вдруг мысли: оставить Марину как гарантию своей собственной безопасности! Все же княгиня, за нее и с Болеславом поторговаться можно, тот дочь всегда выручит…
Ждал, что Святополк взбеленится, начнет требовать свое, но князь вдруг сник. Боярин живо этим воспользовался, принялся убеждать, что если не хочет попасть в полон к тому же Сфенгу, то надо бежать скорее самому.
– Тебе-то погибель грозит от братьев и дяди, а княгине ничего.