стал успешным бизнесменом, заключение сделок часто отмечали в ресторанах или банях. Бывали там и девочки – чьи-то знакомые или проститутки. Женщин такого рода он не любил, но их откровенные наряды, яркие сочные губы, призывные взгляды не могли его не волновать. Охмелев, он поддавался на уговоры пойти потанцевать, обнимал кого-то, чувствуя возбуждение и отвращение одновременно.
А дома из запаха стирального порошка и борща в коридор выплывала жена, выговаривала ему, что он опять пьян, не понятно, где шлялся, и неизвестно – с кем был. Он не хотел оправдываться, шел в гостиную и ложился спать на диван. Однажды она даже предоставила ему следы его неверности – след красной помады на рубашке.
– Ну, потанцевал с одной, как-то испачкался.
– Потанцевал, а со мной когда в последний раз танцевал?
Она вообще не любила танцевать, и эти придирки были лишь поводом для ссоры. Постепенно между ними выросла глухая стена. Он шел вперед, она оставалась позади. Часто ему не хотелось идти домой – выслушивать ее недовольное бурчание, любоваться на ее старый халат. Он не понимал, как она могла так опуститься, то ли от безразличия к себе, то ли назло ему. Она могла бы прилично одеваться, но предпочитала упрекать его новым костюмом или дорогими часами. Андрей покупал ей наряды, белье, украшения – ей ничего не нравилось. Она влезала в какой-то спортивный костюм и гуляла в нем с сыном в парке или уезжала к своей матери, которая считала, что роскошь – это грех, и, что надо откладывать на черный день.
Последний совместный год Андрей хотел бы забыть навсегда. Участившиеся скандалы, истерики, слезы сына, начавшего просыпаться с криками по ночам. Одно время Андрей жил на съемной квартире, вообще не появляясь дома, потом страшно соскучился и попробовал вернуться. В дверях его встретила теща, в таком же, как у жены халате. Она заняла одну из комнат и жила в ней, помогая своей дочери с ребенком. Жена пыталась устроиться на работу и ходила по собеседованиям. Андрей пошел в садик к сыну и забрал его оттуда. Они провели вместе весь день. Мальчишке нравилось кататься на машине, он глазел по сторонам и мечтал, что у него скоро будет своя – «такая как у папы». Потом они сходили на аттракционы и поели в уютном ресторанчике. Андрей видел в сыне черты своей жены: светлые брови и ресницы, нос – немного картошкой, но он любил его, и сердце его радостно билось, когда он держал его за руку или сажал на колени, и мальчик засыпал его вопросами, вечными детскими почемучками.
В тот день Андрей понял, что ради этого стоит жить, но, увы, семьи у них не получилось. Он решил, что всем будет лучше, если они будут жить отдельно. Они договорились с женой по-хорошему о разводе, чтобы не травмировать ребенка. Андрей оставил ей квартиру со всем содержимым, машину, выделил хорошие алименты. Она, на удивление, приняла все спокойно, должно быть, понимая, что обратной дороги нет.
Так Андрей остался один. У него было чувство, что огромная тяжесть свалилась с его плеч. Он больше никого не мучил и не мучился сам. Он ушел с головой в работу и новую жизнь одинокого