извинился?
– Ну да.
– Она о тебе и слышать не желала, пока я ей сто косарей на карту не перевел, – сказал Мишель. – Хотела двести, но я объяснил, что похороны, то да се.
– Вот сука, – глядя вслед удаляющемуся такси, пробормотал Пол.
– Эй, вы со следаком-то закончили? – крикнул от стоянки Жека. – Можем ехать?
Пол кивнул. Звягин после разговора с Дианой действительно сообщил ему, что Следственный комитет официально «закончил доследственную проверку в отношении гражданина Мальцева Павла Андреевича и претензий к нему не имеет». О дальнейшем ходе расследования уголовного дела он может узнать по номеру, указанному на визитке. На этом они расстались.
– Так что с юристом? – напомнил Мишель.
– Погоди ты с юристом, – отмахнулся Пол. – Сначала похороны.
Три следующие дня Пол провел как во сне. Он что-то делал, с кем-то встречался, говорил, принимал соболезнования, произносил дежурные фразы, но внутри у него все словно заледенело. Пол воспринимал происходящее так, будто смотрел странный фильм, этакое хоум-видео с собой в главной роли.
Основные хлопоты по организации похорон взял на себя верный Мишель, ему помогали Жека и ребята из компании Пола. Но эти дни – вплоть до самих похорон и скромных поминок – полностью выпали из памяти Пола.
Единственное, чего ему по-настоящему хотелось в это время – бросить все и уехать под Истру, на аэродром, где он уже пару лет арендовал маленький чешский самолетик EuroStar SL, бело-синюю стрекозу с пучеглазой кабиной и красной полоской на хвосте.
Небо было тайной любовью Пола Смолла, о которой не знал никто. Он выучился, получил лицензию пилота-любителя и не сообщил об этом даже Мишелю. Почему-то тогда, два года назад, для Пола было очень важно, чтобы об этой его блажи и придури никто не узнал.
Наверное, потому, что небо и самолеты – это пришло из детства. У отца была большая коллекция моделей, они висели на лесках в его кабинете. Маленький Павлик приходил туда и разглядывал истребители Второй мировой, пассажирские самолеты шестидесятых годов, советские вертолеты и современные транспортники, пузатые, словно киты. Он наизусть знал названия и годы выпуска всех этих самолетов и на вопрос, кем хочет стать, когда вырастет, гордо отвечал: «Летчиком-испытателем!»
Прошли годы, все забылось. И вдруг, уже после измены отца, Джессики и всего, что произошло, Пол почувствовал необоримую тягу к самолетам, к настоящей авиации, к полетам и небу. Он записался на курсы, окончил их. Когда жизнь и работа доставали его и становились поперек глотки, Пол выбирался из Москвы, чтобы погонять свой EuroStar над подмосковными лесами и полями, качнуть серебряным крылом над Истринским водохранилищем.
Вот и сейчас ему очень хотелось послать всех этих статусных гостей в поминальных костюмах и их расфуфыренных «джессик» с черными вуальками на лицах в далекую и глубокую задницу, умчаться под Истру, залезть в EuroStar, дождаться от диспетчера заветного: «Взлет разрешаю!», выжать газ и потянуть рукоять управления на себя.
Но сейчас Пол не мог себе этого позволить.
Никак.
На