успел походить. А потом взрыв этот был… у памятника, где «Дьяволы» все полегли. Да и наших много…
– А вас тогда не было на «стрелке»? – спросил я.
– Нет, уберег Господь, видимо. Я вам, ребята, такую вещь расскажу, о которой слухи не говорят. Лев, он… как бы выразиться… он страшный человек был на самом деле. Понимаете, мы с вами привыкли жить в мире. У нас, в общем-то, все хорошо, стабильно. А Лев был на войне. Как и другие «Берсерки» – основа «Ангелов». А там, где идет война – там все по-другому. Там кровь и смерть. Из них ведь никто не выжил. Они все погибли. Когда президентом был Сенсей – дела шли своим чередом, он как-то умел договариваться. А потом началась бойня. И Лев, вместо того, чтобы остановить ее, уничтожил всех. И своих и чужих.
– Бать, а он же, говорят, в тюрьме был? Ну, Лев, в смысле. Он же вышел? – спросил Миша отца.
– Говорят, что да. Но я его не видел. Да и никто не видел… – Дядя Сережа замолчал, потом взял в руки фотоальбом и закурил, листая страницы.
Миша, мой друг, был обречен на любовь к мотоциклам, имея такого отца. Дядя Сережа, сколько себя помню, был фанатом байков. Еще школьниками мы с Мишей заворожено слушали рев мотора, когда Дядя Сережа садился на свой «Харлей». Меня, как лучшего друга сына, он тоже частенько катал по двору.
Я никогда не забуду солнечный апрельский день, когда впервые сел за руль мотоцикла. Мне тогда было пятнадцать. Утром в школе, между уроками, Миша заговорчески подмигнул – мы отошли в сторону и мой друг, с еле сдерживаемым восторгом, рассказал как накануне вечером отец впервые позволил ему проехать на «Харлее» самому! Я раскрыл рот – во мне одновременно проснулись радость за друга и страшная зависть. Мне тоже хотелось управлять байком! Тогда Миша сказал мне кое-что еще – то, что заставило меня прыгать от восторга: «Папа сказал, что вечером ты можешь придти в гараж. Он и тебя научит ездить!». Мы с Мишей обнялись, полные радости – братья навек!
Вечером того дня я, нервно открывая ручку газа и слушая голос Дяди Сережи: «Не спеши, Лева, потихоньку!», впервые по-настоящему ощутил волшебство байка! Подо мной было две сотни килограмм железа, превращенного в самую прекрасную на свете форму. И эта мощь слушалась только меня!
С того самого дня в моей жизни не было ни единого дня, чтобы я не мечтал сесть на байк и умчаться куда глаза глядят, слыша только звук мотора.
– Батя, – голос Миши вернул меня из воспоминаний в реальность, – а почему ты раньше не рассказывал о том, что был в клубе?
– Понимаешь, сынок… – Дядя Сережа затушил сигарету в стеклянной пепельнице, – я не то, чтобы стесняюсь этого… просто, уж очень «Ангелы» пошумели сильно в городе. И мне не сильно хотелось, чтобы ты…
Мишин папа поднял глаза к потолку, почесал рукой затылок, а потом выдохнул и закончил свою мысль:
– Просто мне не хотелось, чтобы ты захотел быть похожим на них.
– На «Ангелов»? – переспросил Миша, – но… почему?
– Миша,