что окутывал эти угрюмые стены.
Она садилась напротив алтаря и долго смотрела на искаженное агонией лицо распятого Спасителя. Потом переводила взгляд на резной постамент справа, где находилась икона, запечатлевшая Его Мать. Так рисовали святых во времена раннего Средневековья – Дева Мария с узким строгим лицом в одежде темно-багровых тонов выглядела изнуренной и мрачной.
Когда она вглядывалась в скорбные лики Иисуса и Пречистой Девы, казалось, они вот-вот заговорят с ней, и ей делалось радостно и жутко. Ощущение становилось нестерпимым, и она отводила взгляд, который начинал блуждать, стараясь ни на чем больше не останавливаться.
Стены и потолок церкви украшали многочисленные фрески, навеянные средневековым пониманием религии. Они представляли собой изображения грешников, мучимых в аду чертями; демонов, толкающих людей на нечестивые дела; святых, карающих согрешивших. Лишь мраморные статуи серафимов слева от алтаря и несколько фресок, изображающих златокудрых ангелов с отрешенно-прекрасными лицами, смягчали декорации этого странного приюта для тех, кто все еще не потерял веру в Создателя.
Каждый раз со стыдливой улыбкой она удивлялась тому, что угнетающее впечатление, которое внутреннее убранство церкви неминуемо должно было производить на любую, еще не успевшую очерстветь, душу, не чуждо и ей. И вместе с тем охватывала ее досада, что она снова не удержалась, снова поддалась этому манящему зову, который исходил из глубин церкви, снова пришла сюда с какой-то смутной, неясной ей самой надеждой. Надеждой на что? На спасение? На отпущение грехов? На разгадку какой-то древней тайны? Она и сама не знала. И, видимо, не узнает никогда.
К горлу снова подкатывал холодный комок разочарования и горечи, и она спешила прочь, обещая себе больше никогда сюда не возвращаться. Но все повторялось снова – через день, неделю, месяц…
А пока она шагала по улицам Мертвого квартала, быстро преодолевая сумбурное сплетение перекрестков и закоулков, где, отвергая всякую симметрию, неуклюже гнездились серые кирпичные дома. Асфальтированные дороги были здесь не столь часто встречающимся явлением, как в центре города, поэтому переулки были испещрены грязными канавами и лужами. Почти все заборы, ограждения и гаражи покрывали граффити, буйные краски которых яркими пятнами разбавляли тусклую монотонность зданий. Каждый рисунок, каждый узор, каждую букву она знала наизусть. Сотни раз она проходила мимо. Путь ее лежал всегда в одно место.
Она останавливалась перед высоким зданием красного кирпича, бывшим когда-то ткацкой фабрикой. Теперь это был ночной клуб под названием «Серебро и метал», где собиралась местная молодежь. Она оставалась здесь, пока смутный мглистый рассвет не начинал брезжить над горизонтом. И тогда она спешила домой, как самый обычный человек, который, прогуляв всю ночь, утром неизбежно стремится в свою теплую мягкую постель. Домой…