Великие княгини и князья семьи Романовых. Судьбы, тайны, интриги, любовь и ненависть…
а оттуда – в Архангельск и, наконец, в Холмогоры, где поселили в бывшем архиерейском доме, обнесенном высоким тыном, под бдительным надзором сторожей, совершенно разобщившим их с внешним миром. Маленького Иоанна Антоновича, который мог претендовать на престол, у семьи отобрали и содержали отдельно. Анна Леопольдовна вскоре умерла в родах. Остальным членам Брауншвейгского семейства, как стали их называть, суждено было пережить Елизавету, но не всем из них суждено дождаться свободы.
До конца своей жизни Елизавета терзалась, что заключила в тюрьму невинного младенца. Будучи, как и все Романовы, искренне и глубоко верующим человеком, она пыталась «отмолить грех», каждый год ходила в паломничество в Троицкий монастырь, заказывала бесчисленные молебны.
Но была и еще одна причина для тревоги, на этот раз политического свойства. Маленький Иоанн Антонович – законно венчанный на престол монарх. Елизавета же, как и ее английская тезка, была официально «королевой-девственницей» и не могла выйти замуж. Ходили слухи, что она тайно обвенчалась со своим любовником Разумовским, но в любом случае ей был необходим наследник престола.
И вот для этой цели уже в декабре 1741 г., всего через месяц после переворота, привозят ставшего к тому времени круглым сиротой Карла Петера Ульриха, будущего российского императора Петра III Федоровича.
Екатерина-узурпаторша
Юному наследнику 13 лет. Он не помнит своей матери и два года назад потерял и отца. Это бледный худенький мальчик, величайшей радостью которого в детстве было смотреть в окно на торжественные парады маленького голштинского войска, а величайшим днем в жизни стал день, когда отец произвел его в лейтенанты. Перед этим Карлу Петеру Ульриху, который был уже унтер-офицером, поручили стоять на часах у дверей обеденной залы, и он мужественно продержался несколько часов, глотая слюнки, что весьма развлекало гостей. Наконец отец приказал сменить его, пожаловал ему новый чин и позволил сесть за стол рядом с другими офицерами. Но от волнения мальчик почти не мог есть. Позже офицеры последуют за ним в Россию, останутся не только его верными слугами, но и верными друзьями и будут защищать его в Ораниенбауме. Кто-то может увидеть в этой дружбе ограниченность Петра III, но разве мы обвиняем в ограниченности его деда Петра I, который много времени проводил со своими «потешными ребятами»? Быть хорошим солдатом для государя XVIII в. было не позорно, а почетно, и Карл Петер Ульрих старался быть им по мере своих сил, что позже, в просвещенном XIX в., ставили ему в вину. Даже автор статьи о Петре III в «Энциклопедии» Брокгауза и Ефрона, рассказывая о первом воспитателе Карла Петера Ульриха, не забывает отметить, что «казарменный порядок жизни, установленный последним для своего воспитанника, в связи со строгими и унизительными наказаниями, не мог не ослабить здоровья Петра Федоровича и мешал выработке в нем нравственных понятий и чувства человеческого достоинства», хотя, строго говоря, каких-то свидетельств особой