к простоте жизни, к тому, чтобы зарабатывать на хлеб собственным трудом, отказаться от роскоши, люди ему поверили, началось паломничество в Ясную Поляну не только из России, из других стран. Люди хотели поклониться ему, расспросить, поделиться сомнениям, возвратиться домой, убеждённые в правоте этих идей.
А как живёт он сам? А как живёт его семья, его дети? В безделье, в роскоши, в неге.
А как собираются жить его дети в будущем? Зарабатывать своим трудом, или жить за счёт других?
Стыдно, так стыдно, что хочется убежать от самого себя.
Не мог Л. Толстой не задавать эти вопросы. Не мог, ничего не меняя в своей жизни, оставаться в Ясной Поляне.
Была и другая причина. Выяснилось, что он готовился к уходу из дома 25 лет (?!). В голове были великие старцы, которые встречают смерть в атмосфере святости, в отрешении от всего земного.
В книге Ивана Бунина «Освобождение Толстого»[19] цитируются слова Толстого из его прощального письма: «Я делаю то, что обыкновенно делают старики моего возраста. Уходят из мирской жизни, чтобы жить в уединении и в тиши последние дни своей жизни».
Ушёл.
Ушёл из дома, слабый, немощный, хватило воли, хватило душевных сил.
Но жизнь, реальная жизнь будто посмеялась над ним. Софья Андреевна по-своему была права, старики должны оставаться дома, среди близких, родных, окружённые заботой и вниманием.
Пришлось Л. Толстому встретить смерть не в атмосфере святости, не в Оптиной пустынь[20], куда стремился, а в мрачной атмосфере провинциальных дорог и грязных привокзальных помещений.
Но это был выбор Л. Толстого, старого, немощного, но который не стремился к покою, среди близких и родных, который не нуждался в «заботе и внимании».
Множество смыслов ухода Л. Толстого из Ясной Поляны делают этот уход почти знаковым. А это означает, что в символическом пространстве культуры Лев Толстой вновь и вновь будет уходить из Ясной Поляны.
Его уход, почти как библейский исход[21], никогда не завершиться, мы будем задавать всё новые и новые вопросы, находить всё новые и новые аргументы, понимая, что окончательного ответа не будет. Ведь это вопросы не только о семье Толстых, о всех семьях, независимо от того, уходят в них мужья от жён или жёны от мужей, или не уходят.
Если они живые, если не умерли в самих себе, если способны изменяться в зависимости от того, что с ними происходит в тот или иной момент семейной жизни, если способны на поступок, обязательно подумают об уходе.
Если не может завершиться библейский исход, то не может завершиться уход в вечной человеческой комедии.
Уход мужа от жены всегда драма. Или трагедия. В зависимости от того, каковы участники, каковы последствия, каков масштаб события.
Драма ещё и потому, что женщина невольно задумывается о том, как это воспримут окружающие, как будут злословить, а может быть, и злорадствовать. Это для неё не менее мучительно, чем сам уход мужа.
Теперь