минут назад, сразу как пришёл. Прохладный утренний воздух активно проникал в комнату, шурша широкими полосками вертикальных текстильных жалюзи, но я чувствовал лёгкое недомогание как в начале простуды, ещё вроде не заболел, но уже поднялась температура. Щеки и уши пылали. Что это за ерунда!? Я посмотрел на свои побелевшие от напряжения пальцы, сжимающие ручку чайной чашки. Так и до удара можно себя довести. Живо представил себе, как скоро на работу придут коллеги и обнаружат меня лежащим на полу без сознания с признаками инсульта или разрыва аорты и попытался успокоиться.
Я был немало удивлён такой странной и неожиданной вегетативной реакцией своего организма и смятением, которое возникло у меня в душе и мыслях. Казалось, мы с Лизой поладили и здорово проводили вместе обеденный перерыв. Точнее это я так думал, что мы его проводим вместе. Что думает она я же не знаю! Этот неожиданный неуверенно-условный отказ, причём не высказанный, а написанный на клочке бумаги меня сильно раздосадовал. Откуда вдруг внезапно такой ледяной холод с её стороны. Может быть я неаккуратно дал ей понять, что она для меня нечто большее чем просто приятное времяпрепровождение в обеденный перерыв? А может, наоборот, надо проявить активность? Я пытался припомнить, что же я мог сказать или сделать обидного или неуместного. Надо безусловно поговорить с ней немедленно, как только она придёт.
Но она всё не приходила. Постепенно почти все уже пришли на работу, я рассеянно, на автомате, здоровался с прибывающими. Время прошло отметку на циферблате, когда никогда не опаздывающая Лиза являлась на работу. И тут, вспомнив, что она говорила про отпуск в августе, я пришёл в ужас от мысли, что не увижу её в течение четырёх недель. Учитывая, что я сам должен был уйти в двухнедельный отпуск на последней неделе августа, получалось, что я не увижу и не смогу поговорить с ней целых пять недель. Я же не знаю даже её телефона. Такая перспектива меня испугала, я знал, что весь изведусь и буду не способен ни работать, ни отдыхать.
– Андрюха, привет! – вдруг окликнул меня кто-то.
Ко мне быстрым шагом, держа в левой руке мобильный телефон, а правую протягивая для рукопожатия, подошёл мой друг Анатолий. Я встал ему навстречу и, заставив себя улыбнуться, посмотрел в его доброе бородатое лицо:
– Привет!
– Тут с тобой хотят пообщаться наши коллеги из Москвы, – он перешёл сразу к делу.
Я взял у него из рук мобильник, рассеянно стал слушать и пытался отвечать на вопросы. Толя стоял рядом и потирал двумя пальцами волоски своей бороды как будто проверяя качество пряжи. Но уже через минуту, поняв, что разговор затягивается, он стал нервно поглаживать свой коротко стриженный череп, достал из кармана пачку сигарет и, показав жестами что пойдёт покурить вышел из помещения, оставив мне свой телефон.
Не помню о чём был тот телефонный разговор, и с кем я вообще говорил, да это и не важно. Помню, ещё продолжая давать какие-то комментарии на задаваемые собеседником вопросы, я подумал, что раз Толя является непосредственным