в чем-то тебя скомпрометировать! Как, любя, мог испортить твою жизнь, пусть она и пойдет дальше без меня! Потому ты потерпи чуток и во мне не сомневайся – я тебя не подведу! И по поводу моей бестолковости не переживай! Я, в общем-то, достаточно быстрый и решительный, там, где это действительно необходимо! И тебя в обиду никому не дам!
Глава 4
Лишь в октябре, погасив очередной аврал по работе, я надумал по профсоюзной путевке отдохнуть с тобой в Батуми! Полагал, что именно там, где мы окажемся наедине и в другой, уже праздной атмосфере курорта, всё в наших отношениях проявится более отчетливо и, вполне возможно, решится окончательно! А уж тогда мы вернемся домой и, хотелось бы, немедленно распишемся! Мой Лучик-Света ликованием отреагировала на эти планы:
– Сережка, ты даже не представляешь, какие у нас начнутся скоро счастливые времена! – и закружилась, красиво разводя руки в стороны.
– Давай уж сначала разберемся в сути твоего прогноза! – сделавшись подчеркнуто серьезным, дурашливо предложил я. – Во-первых, времена счастливыми не бывают! Счастливыми могут быть только люди. Да и то, лишь некоторые! И всего какие-то минуты, часы или дни! А потом они станут либо несчастными, либо – так себе, потому что привыкнут к этому состоянию и перестанут его замечать! Во-вторых…
Ты не позволила мне закончить столь умную мысль и счастливо захохотала:
– Ой, Сереженька, ты такой умный, такой умный, что ничего вообще не понимаешь! Зачем так всё усложнять? Мы обязательно станем самыми счастливыми! Обязательно! И очень скоро! Повтори это пять раз и крепко-накрепко запомни! – смеялась ты.
Я всё больше подозревал, что ты не только хорошо меня понимала, можно сказать, видела насквозь, но и в сфере наших новых отношений ориентировалась более уверено, нежели я!
А еще я догадывался, что ты ждала от меня более пылкого проявления чувств, но я от природы сухарь, созданный как-то не так, и не могу переломить себя через колено. Во мне всё бурлит, наверное, сильнее, чем в ком-то, но наружу не выходит, сам не пускаю! Может, потому ты первая поцеловала меня и сразу убежала к себе.
Признаюсь и в том, что мою голову давно раздражала еще одна заноза: о себе ты рассказывала мало и, кажется, не слишком охотно. И даже на мои вопросы отвечала хоть и точно, и вполне искренне, но слишком уж кратко и сдержанно, прямо-таки, по-военному. Потому-то меня и терзали сомнения, уж не скрываешь ли ты от меня что-то важное для нас обоих?
В поезде, еще по дороге к морю, которого ты никогда не видела, ты приставала с просьбами рассказать о Грузии и грузинах, и даже обижалась, когда я очень серьезно отвечал, будто грузины, это такие страшные безбородые кавказцы, питающиеся виноградом, который запивают незрелым вином и кровью.
– Ты опять со своими розыгрышами! – возмущалась ты. – Я ведь не маленькая и должна знать хоть минимум о республике, в которой мы с тобой намерены жить более трех недель, и о людях! А я знаю лишь Шеварнадзе да Кикабидзе! Весьма обаятельные, между прочим,