сигарету до половины, затушила ее в пепельнице и тут же вытащила из пачки новую. Стало слышно, как в зашторенное окно, возле которого они сидели, забарабанил дождь. – Ну а причина смерти? Неужели все-таки змея?
– Вне всяких сомнений. – Павел отхлебнул из бокала, поковырял вилкой салат, тут же бросил вилку и снова закурил. – Ранка на шее, характерная такая… Рядом магистральные сосуды, так что яд всосался быстро… Но как, как она там оказалась? Зачем она трогала эту змею? Чертовщина какая-то! Что ты обо всем этом думаешь, Зоя?
– Что я думаю? – Зоя, болезненно морщась, потерла виски. – Господи, голова как болит… Сейчас, с мыслями соберусь…
– Ты очень много куришь. И, наверное, ничего сегодня не ела. Поешь и кофе выпей. – Павел подвинул к ней тарелку.
Зоя попробовала есть, но видно было, что кусок не лезет ей в горло. Она отпила глоток кофе и снова потянулась за сигаретами, но Павел решительно накрыл пачку ладонью и подвинул к себе. Зоя послушно кивнула.
– Так вот, Паша… – Она снова сильно потерла пальцами виски. – Я думаю, Ленка осталась в институте, конечно же, не для работы. А… сам догадайся для чего. Она, прости господи, что о мертвой плохо говорю, редкостная шалава была. Я слышала краем уха, не помню уж, от кого, что у нас некоторые парочки в институте ночуют, когда деваться больше некуда. Дело, как говорится, молодое… С Михалычем, вахтером, договариваются просто. Пятьдесят миллилитров ректификата – твердая, то бишь жидкая, валюта…
– Ну и дела, – поразился Павел. – Прямо в институте? И Кашеварова этим пользовалась?
– Она-то в первую очередь! Она комнату снимала, хозяйка ей запрещала мужиков водить, а она без них не могла. Она в нашем институте, по-моему, почти со всеми мужиками переспала. Во всяком случае, в нашей лаборатории ты – единственное исключение.
– Не знал… – Павел помолчал, переваривая информацию – Что, и… Иван?
– И Иван, и Макин, и даже Николашин. – подтвердила Зоя.
– Ну дела-а-а, – повторил Павел. И задумался, ушел в себя, уставившись глазами в стол. Зоя воспользовалась моментом – утащила из-под его руки свои сигареты и жадно закурила. Павел не обратил на это внимания.
Вот и все, грустно подумала Зоя, лимит заботливости исчерпан. И так всегда. Она думает о Павле каждую минуту, ловит мимолетные знаки внимания… Надо бы еще записывать их, как Золушкина мачеха… А он вспоминает о ней, лишь когда ему плохо или когда она ему зачем-либо нужна. И так все пятнадцать лет, что они знакомы.
Нет, тут же возразила себе Зоя. Нет, нет. В последнее время все по-другому. Павел стал ближе, гораздо ближе. После того как из его жизни исчезла Ольга, он словно повернулся к ней, Зое, лицом. Как будто, наконец, ее заметил.
Они и раньше не были просто сослуживцами, их связывало гораздо большее. С тех пор как они стали работать вместе, Зоя была правой рукой Павла. Он всегда ценил ее ум и организаторские способности. Фактически Зоя вела все хозяйственные дела лаборатории, всю