склонялось к западу, бросая золотые блики на ровную поверхность моря и на чуть дрожавшие на легком ветру листья эвкалиптов, окружающих дикий пляж.
Здесь уже несколько часов отдыхали Галь и Шахар, наслаждаясь последним теплом. Они искупались, пообедали бутербродами, позагорали на влажной от мокрых полотенец подстилке, и сейчас бродили возле прибрежных рифов, перебирая лежащие там груды ракушек. Им все еще не хотелось покидать это дивное место, где кроме них уже никого не было. Лишь крики кружащих время от времени над водным простором птиц нарушали тишь. Романтик Галь ужасно сожалела, что завтра снова в школу: им обязательно надо было приехать сюда с палаткой и заночевать на лоне природы.
– Замерзнем, – внушал ей со спокойной улыбкой Шахар.
– Ни в коем случае! – восклицала девушка. – Мы бы с тобой согревали друг друга. Только представь, как было бы здорово! Мы расположились бы вон там, – она кивнула на рощу эвкалиптов, – у палатки развели бы костер, на котором я приготовила бы нам ужин, весь вечер гуляли бы по пляжу, может, устроили бы ночное купание, а потом… Ах, любимый, у меня замирает сердце от одной мысли, что было бы потом!
Шахар обнял ее и поцеловал в лоб. С капельками воды на едва прикрытой купальником груди, с лоснящейся от крема для загара опаленной солнцем кожей, с мокрой шапкой волос, Галь была прекрасна, как сказочная фея. Он любовался ею так, словно хотел запомнить ее именно такой.
Юноша улегся на мокрый песок, вытянув свое длинное стройное тело.
– Если хочешь, мы еще так поступим, Галь, – предложил он, – но уже в следующий сезон. У меня такое ощущение, что сегодняшний погожий ясный день был одним из последних. Давай ни о чем не сожалеть, а просто наслаждаться им вдоволь.
– Почему одним из последних? – удивилась Галь.
– Во всяком случае, так передавали.
– Мне не верится, – покачала головой она. – Взгляни, какое море, взгляни, какое солнце! Не погода, а просто чудо!
– Ты так безоглядно веришь в чудеса… – протянул Шахар. – Научи меня этому! Я не умею.
Галь одним прыжком примостилась возле юноши. Поцеловала его в щеку. Затем, устроившись на нем сверху, шаловливо изрекла:
– Для этого надо глядеть не себе под ноги, а вон туда! – она указала пальцем на чистейшую небесную лазурь. – Там безграничная свобода верить, чувствовать, мечтать. Таков закон, что чудеса, мечты сбываются тогда, когда веришь, безраздельно веришь в них.
– Во что же ты веришь, радость моя?
– Во все… – Галь задумалась, и продолжила: – Да, во все. Верю в то, что жизнь – прекрасная штука. В твою любовь, в любовь моих друзей. Что удача улыбается мне. Вот, посуди сам. У меня замечательная мама, – правда, немного занудная, но таковы все мамы. Я хорошо учусь. Я красива, – добавила она, краснея. – Люди обращают на меня внимание. Подумать только: я не прилагаю никаких усилий к тому, чтоб у меня все было, но у меня все есть.
– Значит, и я – твоя собственность? – игриво бросил юноша.
– Ты? Ты мой наркотик!
Шахар