«Падение Дома Ашера», «Рукопись, найденная в бутылке», «Колодезь и маятник» и другие произведения
мой отец получит записку от мистера Росса с приглашением мне приехать недели на две к Роберту и Эммету – его сыновьям. Август взялся написать и доставить эту записку. Затем вместо того, чтобы ехать в Нью-Бедфорд, я отправлюсь к моему товарищу, который спрячет меня на «Грампусе». Он обещал снабдить мое убежище всем необходимым для того, чтобы с удобством провести в нем несколько дней, в течение которых мне нельзя будет показаться на палубе. Когда бриг отойдет от берега настолько, что уже нельзя будет вернуться, я водворюсь в каюте; что касается отца Августа, – говорил мой приятель, – то он только посмеется этой шутке. Затем с каким-нибудь встречным кораблем можно будет послать письмо моим родителям с объяснением всего случившегося.
Наконец наступила середина июня; все было приготовлено, записка написана, доставлена по адресу, и однажды утром в понедельник я вышел из дома, направляясь якобы на нью-бедфордский пакетбот. Август поджидал меня на углу улицы. Решено было, что я спрячусь где-нибудь до вечера и только с наступлением темноты проскользну на бриг. Но мы решили, что это можно сделать сейчас же, так как нам благоприятствовал густой туман. Август пошел на пристань, а я следовал за ним на некотором расстоянии, завернувшись в толстый матросский плащ, который он захватил для меня. Только что мы свернули за угол за колодцем мистера Эдмунда, как передо мной очутился, глядя на меня во все глаза, – кто бы вы думали? – сам старый мистер Петерсон, мой дедушка!
– Господи боже мой, Гордон! – сказал он после некоторой паузы. – Что это? Что это такое? С какой стати ты нарядился в эту грязную хламиду?
– Сэр, – отвечал я, принимая вид негодующего изумления и стараясь говорить самым грубым голосом, – вы жестоко ошибаетесь, во-первых, мое имя вовсе не Гордон, а во-вторых, как ты смеешь, старый бродяга, называть мое новое пальто грязной хламидой?
Не могу вспомнить без смеха, какое курьезное действие произвела эта милая реплика на старого джентльмена. Он отступил шага на два или на три, побледнел, потом побагровел, сдернул с носа очки, опять надел их и кинулся на меня, замахнувшись зонтиком. Но тут же опомнился, повернулся и поплелся по улице, трясясь от злобы и бормоча себе под нос:
– Никуда не годятся… Новые очки… Думал, Гордон… Проклятый морской волк.
Счастливо избежав опасности, мы продолжали путь с большой осторожностью и благополучно добрались до места назначения. На корабле оказалось всего несколько матросов, да и те были заняты на баке. Капитан Барнард, как нам было известно, находился в конторе «Ллойд и Вреденбург», где должен был остаться до позднего вечера, так что с этой стороны нам не угрожала никакая опасность. Август первый поднялся на палубу, а за ним последовал и я, незамеченный матросами. Мы тотчас же спустились в каюту, которая оказалась пустой. Помещения на бриге были устроены очень комфортабельно, даже роскошно для китобойного судна. Тут были четыре офицерских каюты с широкими и удобными кроватями.