будто в следующую секунду его шлепнут по заднице. Судя по всему, подобная мысль пришла в голову не только ему.
Глава третья
Таксидермист
Она смотрела в неподвижные глаза мертвой кошки. Блестящая шерстка по-прежнему оставалась мягкой на ощупь, однако едва палец коснулся твердого живота, в воздух поднялись крошечные облачка пыли. Она приклеила на объект желтый стикер, означавший необходимость реставрации: предстояло вернуть животному прошлое великолепие – насколько вообще возможно приблизить мертвую материю к состоянию живого существа. Вот уже пять лет Эбби Лукас работала в мемориальном музее «Иден-Хаус», однако ни разу не была ни в одном из четырех основных экспозиционных залов, редко разговаривала с коллегами и никогда не общалась с посетителями, а постоянно сидела на рабочем месте, в хранилище. За пять лет через ее руки прошли тысячи чучел различных животных – от кенгуру до утконоса, от заурядного козла до вот этого поразительного результата эволюции – гепарда. Эбби иногда спрашивала себя: почему люди не заказывали чучела коров или овец? Скорее всего просто жалели денег на скучных, привычных домашних животных. Ей самой коровы с их большими грустными глазами казались очень красивыми.
Эбби вышла в вестибюль, где суетились носильщики. Рабочие приводили в порядок помещение и готовили к открытию после недельного ремонта. Несколько месяцев назад, после смерти бывшего директора, музей получил по завещанию крупную сумму, и теперь все здание постепенно обновлялось. Последние пятнадцать лет сотрудники постоянно пытались найти деньги на восстановление. В течение продолжительного времени из тридцати двух залов посетителей принимали только четырнадцать, а большинство небольших комнат второго этажа оставались закрытыми. Восемнадцать лет назад музей жестоко пострадал от пожара, подвело оборудование – старая электропроводка и неисправное защитное устройство. Почти четверть здания пришла в негодность. Владельцы не смогли сразу восстановить музей, а потому многие комнаты оказались закрытыми до лучших времен или использовались в качестве складских помещений. Построенный в XVIII веке музей неоготики и естественной истории собирал найденные в округе артефакты кельтского и римского периодов, а также хранил пеструю коллекцию старинных костюмов, окаменелостей и даже целый зверинец, состоящий из чучел различных животных. К счастью, ущерб от пожара оказался несущественным. Во время ремонта стены вестибюля покрасили в ярко-алый, едва ли не оранжевый цвет, казавшийся Эбби кричащим, безвкусным и абсолютно неуместным. Когда она начинала работать, в выставочных залах господствовали сохранившиеся с георгианской эпохи сдержанные серые тона. Теперь же, по замыслу прогрессивного дизайнера, каждое помещение должно было нести собственный колористический акцент, и, разумеется, входная зона принимала на себя основную нагрузку. В итоге вместо колористического акцента получился удар по зрению.
– Эбби! – жизнерадостно окликнул мистер Лоустофт, директор музея.
Пожилой джентльмен напоминал доброго