таких вопросов, иначе мы не подружимся.
Мама замолчала и принялась усиленно пить чай, наверное, за всю жизнь она не выпила столько чая, сколько в этот день. Я смотрел на неё, и видел, как много мамы помещается со стыда в чашку. Тогда я подмигнул Бу и с трудом добавил.
– Расскажите маме о себе. И мне тоже будет интересно послушать.
Бу забрался на стул с ногами, что было крайне странно для его возраста и сказал серьезно.
– Рассказал бы, если бы знал о себе чуть больше вашего.
Мама недоумённо посмотрела на него, и он продолжил.
– Ладно, как меня зовут, вы уже знаете. Раньше я работал архитектором, и, честно говоря, ни разу не пожалел об этом. Для вас, это тоже может показаться странным, потому что люди обычно жалеют о выбранных профессиях, но почему-то продолжают их выбирать. Я люблю ставить кровать ближе к окну и осознавать, что солнце встаёт прямо из-под моих пяток, люблю смеяться так долго, что потом сложно дышать, люблю смотреть в лица прохожих и оценивать вероятность того, что кто-то из них может скрывать в себе моего друга, люблю принимать гостей, люблю своего пса и…, -он снова откинулся на спинку стула и тихо сказал.
– Остальное потом. Так неинтересно совсем.
Я думал о том, что после такого мама точно побоится отпускать меня к Бу. Ведь он взрослый, а рассуждает не по-взрослому (что ужасно нравилось мне, и никак не могло нравиться маме), но она превзошла саму себя, когда мигом допила свой чай, положила свою руку на руку Большого Бу и вкрадчиво произнесла.
– Вы можете мечтать вместе с моим сыном. Думаю, он захочет приходить к вам чаще, -мама толкнула меня локтем.
Я улыбнулся настолько широко, насколько только мог.
– Только вы простите, что мы съели все пирожные, но думаю, что Джонни будет продолжать так делать и дальше, всякий раз, как будет заходить к вам.
– Я буду всегда рад видеть Джонни, а насчёт пирожных не беспокойтесь, я всё равно их почти не ем, так что это мелочи. Вот однажды Сид съел полный пакет лакрицы, отчего у него склеились между собою челюсти, после этого ему пришлось засунуть морду в холодильник и сидеть так до тех пор, пока лакрица не замёрзнет, а потом мы разбивали её маленьким молоточком.
– Молоточком? -у мамы глаза раскрылись так широко, что мне стало страшно.
Бу накрутил свой ус на палец и невозмутимо продолжил.
– Ну да, лакричным молоточком, чем же еще? Скажете, вы никогда не ели лакрицу. Ну и странно же.
Он снова вздохнул, а мама замолчала. Я засмеялся, и она тоже улыбнулась, а потом начала громко смеяться, а потом захохотал и Большой Бу. Смех его наполнил комнату, как раскаты грома.
Мне нравилось, что мы впервые видим друг друга, но сидим за одним столом, пьём чай и умудряемся смеяться над одной шуткой. Раньше я не поверил бы в такое. Слишком неправдоподобно. Я подумал, что в следующий раз мне обязательно надо будет добраться до балкона. Я закусил губу и думал об этом, пока Бу не сказал.
– Теперь можем пройти к балкону. Мне нравится это место больше всего.
Теперь