лейтенант Рицнер? – отрывисто спросил хриплым голосом.
– Так точно, – подтвердил отец тихим голосом, не зная, что ожидать.
– Ты агроном? – опять рявкнул офицер.
– Никак нет, я учитель, – возразил отец, поеживаясь.
– Ты агроном, я тебя спрашиваю? – переспросил майор, начиная выходить из себя.
– Никак нет, товарищ майор. Я работаю учителем, – повторил отец, инстинктивно втягивая голову в плечи.
– Послушай, лейтенант, ты ведь еврей, а не болван, и вроде должен быть умным, как все твои евреи. – Майор встал из-за стола и взял тонкую папку. – Смотри сюда, это твое личное дело. Здесь написано, что ты окончил в Одессе сельскохозяйственный техникум и получил диплом агронома. Было такое?
– Так точно, но это было давно и я ни дня не работал агрономом, – пролепетал отец, никак не понимая, хорошо это или плохо.
– А мне плевать, что ты не работал агрономом. Это ты понимаешь?
– Так точно, – ответил отец по уставу.
– Главное, что ты агроном с дипломом. Идет война, и Красную армию надо кормить. Вот ты и будешь ее кормить, а не накормишь – под трибунал пойдешь, и расстреляем. Понял?
– Слушаюсь, – ответил робко отец, оставаясь в некотором ступоре. – Буду кормить Красную армию, – повторил он словно эхо. – А где и чем кормить?
– Вот тебе новое предписание, лейтенант, – произнес майор более дружелюбно. – Возвращайся туда, где тебя призвали. Получишь солдат, землю, организуешь сельхозчасть и будешь выращивать картошку, овощи и все, что потребуется для армии. Понял, наконец, горе-агроном?
– Так точно, понял. Можно идти?
– Выполняй. Свободен.
Отец смутно помнил, как он вылетел из станционной будки и как сел на другой эшелон. Это было похоже на чудо! Мама вновь плакала, но уже на радостях. А в 1942 году у них родилась моя старшая сестра – Софья, или Соня. Это был подарок всем нам. Все военные годы отец служил – работал военным агрономом. Он организовал большое производство продуктов и, таким образом, выполнил приказ. Правда, говорят, что и американцы помогали харчами (около 10% от всего продовольствия, поступившего в Красную армию).
Директор
После войны папу демобилизовали, и он работал директором нескольких школ: в поселке Смидовичи, в Приамурском и Дубовом. Страх перед произволом и беззаконием властей сохранился глубоко в его памяти на всю жизнь. Партию он считал преступной, но от нас, детей, все это до поры до времени тщательно скрывалось. Когда мы сами с этим разобрались, родители сказали, что не хотели нам отравлять жизнь знанием правды этой самой жизни. Так поступали многие родители – «ложь во спасение» или ложь, оправданная благими целями.
Папа был небольшого роста, щуплым, худощавым, но очень подвижным и энергичным человеком, решительным в делах. Темно-русые волнистые волосы красиво лежали на его голове, а серо-зеленого цвета, внимательные,