и если бы я знал и его в совершенстве, то мог бы в случае необходимости изъясняться и с башкирами, и казахами, и с киргизами, азербайджанцами. Между прочим, мама моя, в детстве несколько лет прожившая в окрестностях Баку (ее семья сбежала туда из-за голода в Поволжье в 30-х годах), знала азербайджанский язык очень хорошо.
А вот забытый мною более чем наполовину татарский язык тем не менее помог мне изъясниться с турком-официантом на турецкой половине Кипра. Мы оба не знали английский, но общий язык все же нашли!
Знание языков – это всегда хорошо, это удобно и полезно. Поэтому, друзья мои, если вы являетесь, кроме русского, носителем и какого-либо иного национального языка, прилагайте усилия к тому, чтобы не только самому не забыть его, но и по возможности передать своим детям. Всегда пригодится!
Сын партии
У Зайцева зазвонил телефон. Он поднял трубку.
– Алло, Зайцев? – спросил женский голос.
– Да, я. Кто это?
– Это я, Люсьен.
– Какая еще Люсьен?
– Быстро же ты меня забыл. Люся я, повариха вашей партии. Ну, вспомнил?
– Как же, как же, – залебезил Зайцев. – Разве такое забывается?
Ну и как живешь, Люся?
– Мать-одиночка я, Зайцев, причем – по твоей милости, – сообщила ему Люсьен. – Сына вот родила. Полгодика ему уже. Вылитый ты. Особенно ушки. Ну и что будем делать? Я замуж хочу за тебя, Зайцев!
– С ума сошла! – испугался Зайцев. – Я же женатый.
– Тогда давай, Зайцев, помоги своему сыну встать на ноги и пойти, заговорить, влиться в коллектив детского сада, получить образование и стать достойным человеком. Чтобы ты мог гордиться своим сыном, Зайцев! Кстати, пригласи-ка жену свою к телефону, хочу и с ней поделиться радостью…
– Не надо ее радовать, я уже еду, с деньгами. Давай адрес…
Повариха их партии Люсьен жила в обшарпанной гостинке. В дешевой коляске посапывал бутуз. Зайцев склонился над ним. Точно, ушки у парня были оттопырены так же, как у него. Но нос напоминал кого-то другого.
– Так ты еще и с Нерсесяном? – обрадованно спросил он.
– Ну, было разок, – зарделась Люсьен.
– А ну-ка звони ему, – решительно сказал Зайцев.
– У меня нет его телефона.
Зайцев полистал свою записную книжку:
– Вот, набирай!
Через полчаса их компанию разделил и Нерсесян.
– Да, нос мой, – согласился он. – Чистая, слушай, работа…
– Да? А ты глянь на его уши, – ревниво сказал Зайцев.
Нерсесян снова склонился над коляской. Малыш в это время завозился во сне, высвободил из-под одеяльца ножку. Чуть ниже пухлого коленочка темнело большое родимое пятно.
– Ага! – в один голос сказали Зайцев и Нерсесян. – Где-то мы уже такое видели! А ну говори, зараза: у тебя шуры-муры были и с Цыбулей?
– Ох, не спрашивайте, мальчики! – мечтательно прикрыла глаза Люсьен. –