что внутри Гай-до все переделано. Похоже, что кораблю уже никогда не подняться в небо. Всю середину кубрика занимали детские вещи: люлька, бутылочки и тарелочки с пищей, пеленки, чепчики, игрушки… а вокруг были разбросаны многочисленные книжки о воспитании, кормлении и лечении маленьких детей. Целая библиотека на множестве языков.
– Ну, ты даешь, старина Гай-до, – сказал неодобрительно Пашка. – Видно, совсем забыл, как мы с тобой сражались в глубоком космосе.
– Ты не понимаешь, Пашка, – ответил Гай-до. – Самое благородное дело в мире – воспитывать младенцев. Ты еще не дорос до отцовской любви.
– И не спешу дорастать, – ответил Пашка. Он был расстроен, словно его предал лучший друг. – К тому же я думал, что если у тебя и будут дети, то железные.
– Не издевайся, – грустно ответил Гай-до. – Мне не дано стать отцом, но мне доступна любовь.
– Пашка! – позвала снаружи Алиса. – Пошли, окунемся в речке! Через десять минут обед.
Тут же в корабль вернулись внутренние манипуляторы, которые принесли подушку с Вандочкой. Ванда сидела, сосала конфету и улыбалась.
Манипуляторы осторожно положили девочку в люльку и принялись быстро готовить ей обед. С потолка спустилась третья рука и ловко отняла конфету.
– Перед обедом, – сказал Гай-до, когда девочка заревела, – хорошие дети не едят конфет, чтобы не испортить аппетита. А хорошие родители не дают малышам конфет за пять минут до обеда!
– Нет, – вздохнул Пашка, – мне с тобой не по пути.
Он выскочил из люка, взял свою сумку, и они с Алисой побежали купаться.
Речка была тихая, чистая, неглубокая, к ней склонялись ивы, рыбья мелочь прыскала в разные стороны от купальщиков. Вода была холодной. Алиса окунулась, вылезла на берег, достала кассету с записью языка планеты Крина и принялась учить. Пашка еще долго плескался, больше из упрямства, чем для удовольствия, вылез посиневший, зубы стучали, весь покрыт гусиной кожей. Он долго прыгал на берегу, залез на дерево, сорвался, снова залез. К обеду они, конечно же, опоздали, Ирия сердилась, что приходится подогревать суп.
Алиса глядела на Ирию и думала: «Как удивительно в ней уживаются два совсем разных человека! Один человек – домашняя хозяйка, хлопотунья, повариха: «Ах, как бы Тадеуш не простудился!», «Ах, как бы пчела не укусила Вандочку!». Второй человек – тот, которого воспитывал отец: боец, альпинист, отличный стрелок, победивший узурпатора на планете Пять-четыре, конструктор космических кораблей. Сегодня перед нами первый человек. А что будет завтра? Попробуй кто-нибудь обидеть ее Тадеуша или ее друзей. Тогда посмотрим!»
Обед был чудесный: суп с грибами, фритки – польская жареная картошка, тушеное мясо с ананасами, коктейль из кокосового молока, мангустины, которые Ирия выращивает в теплице… Алиса еле живая отвалилась от стола, глаза слипались. Но Пашка отважно сражался с третьей порцией малинового мороженого.
Алиса поднялась наверх, в свою комнату, поглядела сверху на сад. Погода испортилась, снова пошел дождик. Гай-до стоял посреди кустов, круглый, толстый, блестящий от дождевых струй, стекавших