уальной издательской системе Ridero
Бессмертие
Сонная одурь прошедшей зимы
Яркое солнце над грязной улицей
Будто и не было всей этой тьмы
Всё бытие обновлённо и молодо
Свет заливает пространство до края
Словно хрусталь или белое золото
Деревья дрожат на прохладном ветру
Если весна существует на свете
Значит, и я никогда не умру
Поэты
Мифологические звери живут в старинных книгах
Пернатые змеи и прочие цилини, единороги
Друзья богов, шерстяные и костяные ноги
Чешуя дракона, тело льва, стальные вериги
От них остались косточки, ровные строчки
Завитушки иероглифов, строгие буквенные линии
Против них в разное время в разных местах применяли заточки
Холод, голод, капание ледяной водой на извилины
Они все вымерли, оставили нам играться черепки черепов изящные
Они были вещные, вещие, мощные и настоящие
Хокку взрослого человека
Поздно. И снежно
Мягкая нынче зима
Дома ночую
Верлибр
Моё внутреннее содержание – моя шизофрения
Моя поэзия – предвестник шизофазии
Мне хочется выйти вовне из мироздания
Но таких дверей ещё не придумали
Все поэты сделаны из антиматерии
И при взаимодействии с миром аннигилируют
На газетке
Рыба смотрит мёртвыми глазами
На газете возлежа
Плачет горькими слезами
Рыбья чешуйчатая душа
Колечки лука рядом лежат
Рыбу на части рву руками
Горечью в глотку
Тёплую водку
Сверху лук и селёдку
И мир прорастает снами
Археология
На керамическом сосуде следы от пальцев гончара
Доисторические люди в нём суп варили у костра
Мы тоже варим суп и кашу, в огонь сувая котелки
Потом найдут стоянку нашу на гриве около реки
Найдут там банки и бутылки, и прогоревший котелок
На саже отпечатки пальцев – хватали мы его за бок
Какой причудливый орнамент! – так скажут в будущем о нём
А мы, для полноты картины, почаще в поле пиво пьём
Ц.
Невыносимо ждать конца
Глядеть сквозь узкое оконце
Как пробегает мимо солнце
Коснувшись твоего лица
Пускай свернётся мир как свиток
И те, кто ждал меня, придут
Неся с собой любви избыток
Неприживающейся тут
Басё
Одинокий ворон на сухой ветке
Маленькая птичка в золотой клетке
За солью ходит сосед к соседке
Шифруясь, как на разведке
Курю в подъезде, вопреки закону
Наблюдаю за осенью заоконной
Туманной, мрачной, кошмарно-сонной
Сквозь дождь движется силуэт тёмный
Одиночество горькое повсеместно
В каждом сердце невыносимо тесно
Разве что вином обезболить местно
А другого метода неизвестно
Туман
Туман и дождевая морось
Машины едут, сбросив скорость
На повороте наш автобус
Почти что валится, кренясь
В густую глинистую грязь
В окошках серый фон
Украден город
Холодной, стылой серостью воды
Остались лишь нечёткие следы
Людей и зданий, проступившие сквозь морок
Прощание
Отпечаток злой печали на моём лице
Не пойму, чего мы ждали – будет скорбь в конце
Напоследок выпиваем горькое вино
Растворённое слезами, не пьянит оно
Острота взаимной боли, жёсткость бытия
Для меня ужасней смерти жизнь во тьме твоя
Ты уходишь дальше, дальше – черт не различить
И вернуться