нежели у первого. Второй может быть как честным человеком, так и чудовищем, которое никогда не выпускает из своих когтей добычу. Он смотрит на меня спокойно, без угрозы, но и без симпатии. Словно на диване вообще никого нет.
И это дает небольшую передышку от агрессии «бойца».
Но когда я смотрю на человека, сидящего в кресле напротив, из головы мигом выветриваются все мысли.
Его волосы седы, едва касаются плеч. Черные, как обсидиан, глаза смотрят настолько внимательно, что не остается даже сомнения – он знает, о чем я думаю.
Крючковатый нос, соболиные брови, на шее платиновая цепочка. На нём тёмно-серый костюм и белоснежная рубашка. Он поднимает руки, и я вижу на безымянном пальце левой массивный перстень в виде головы орла.
Во всем облике мужчины есть что-то восточное, но определить к какому именно народу он принадлежит, я не могу. К тому же, скорее всего, полукровка…
– Ты мне дыру прожжёшь, – замечает он и усмехается.
К щекам приливает кровь, становится жарко. Ощущение, будто уличили в чем-то постыдном. Хотя я ничего плохого не сделала. Не я ворвалась в чужой дом.
– Кто вы? – наконец-то спрашиваю я, когда возвращается возможность нормально соображать. – И что вам нужно?
– Какая разговорчивая.
Ему явно нравятся мои беспомощность и непонимание. Его спутники переглядываются, в их глазах мелькает что-то такое, от чего хочется вжаться в спинку дивана.
Но это лишь краткий миг. Потому в следующий седой вдруг представляется:
– Меня зовут Григорий Искандеров. Не уверен, что Аля когда-то обо мне говорила, хотя мы прожили вместе пять лет.
Я хмурюсь и закусываю нижнюю губу. А вот и знаю. Правда, совсем немного. Тётя Аля что-то говорила про первую любовь и невероятного парня, в которого влюбилась, будучи ещё студенткой. Я знаю, что они поженились. А вот почему разошлись – нет.
– Упоминала, – осторожно говорю ему и тут же перехожу в наступление: – Вы знаете, что она в больнице?
– Знаю, – холодно отвечает Искандеров. – Иначе меня бы здесь не было.
Хочется спросить, зачем он взломал дверь в квартиру бывшей жены. Хочется понять, чем я заслужила такое обращение и страх. Хочется заорать и потребовать объяснений. Однако я сижу словно кролик напротив удава и понимаю, что не могу даже пошевелиться. Орать, впадать в истерику – бессмысленно. Меня скрутят в мгновение. И хорошо, если оставят целой. Поэтому остается только ждать, что скажет Искандеров.
Пальцы невольно впиваются в дешёвую кожу рюкзачка. Неприятно сосёт под ложечкой от предчувствия, что этот визит добром не кончится.
– Видишь ли, Лия, много лет назад Аля забрала у меня одну вещь. Она считала её своей по праву. Поначалу я был жутко зол. Но потом… потом я пришёл к выводу, что это не так уж плохо. В конце концов, именно эта потеря привела меня к прогрессу и дальнейшему росту.
– О чем вы? – хрипло спрашиваю я, не понимая, о чём он говорит.
– Узнаешь, плохо воспитанная Лия, – хмыкает Искандеров. – Слушай дальше, не перебивай