в бандеровщину. Тебя там сожрут… Но Вася упёрся – Моя Родина, говорит. Там меня знают и много знакомых и одноклассников. Как потом оказалось Родина приняла Васю не ласково. После принятия Украинской присяги Комлев сумел прослужить в родной армии два месяца и был уволен именно за то, что он русский и с русской фамилией.
Разборки
За углом переулка нас ждали. Вернее ждали Андрея. Я лишь вчера приехал в командировку в эту богом забытую гарнизонную дыру. В местный полк. И тут встретил своего давнего товарища. Вчера вечером мы хорошо посидели, общаясь у него дома, и я остался ночевать, поэтому влетел в разборки случайно. Так сказать за компанию. Пять человек цыган, увидев Андрея, радостно и мстительно взревели и ринулись в нашу сторону, но тут же замешкались. Они ждали его одного, чтобы спокойно и обстоятельно попинать, при этом объясняя за что пинают и кто тут настоящие хозяева, а на деле оказалось двое. Выглядели они по сравнению с нами хиловато, но внушительное численное преимущество превалировало над их вполне оправданными опасениями и они вновь, с дебильным воодушевлением, кинулись в атаку. Визгливые крики и вопли на цыганском языке, мельтешение кулаков и суетливые перемещения вокруг нас, визуально удваивало их количество. Но мы были нормальными офицерами и командирами, которые не испытывая особого страха могли запросто пойти на толпу пьяных, либо обкуренных, ничего не соображающих и агрессивно настроенных бойцов и подчинить её себе. Соображать они начинали назавтра и как правило некрасиво – с соплями и слёзами. И клятвами, что этого больше никогда… Поэтому мы сразу же ввязались в драку. Первый, самый активный из них от мощного удара в солнечное сплетение, улетел на снег, пробороздив спиной до забора. Андрей его вырубил хорошо и качественно, после чего тот вполне послушно затих и надолго. Второго достал я, и хотя он тоже улетел на приличное расстояние, быстро вскочил на ноги и вновь ринулся в атаку. Резко присев и пропустив просвистевший кулак над макушкой, я как сжатая пружина выпрямился вкладывая в удар в том числе и инерцию собственного тела. И удар был такой силы, что я сам отрикошетился от его челюсти, упал на землю, тут же чисто машинально, на автомате, проведя обеими ногами приём уже другому противнику, заносящему ногу для удара мне в лицо и сразу же испугался, что переборщил с ним. С громким криком, переходящий в тонкий, совсем не мужской визг, цыган упал на землю и стал кататься вдоль забора, держась за ногу. Драка сразу прекратилась и двое оставшихся цыган отскочили на несколько метров.
– Боря, ты чего ему сделал? – Андрей стоял в напряжённой стойке, тяжело дыша и наблюдая за отскочившими. Потом несколько расслабился и опустил руки, поняв, что оставшиеся к нам больше не полезут.
– Чёрт, по моему ногу ему сломал, – я огорчённо смотрел на цыгана, который уже перестал кататься по снегу и теперь тихо подвывая, осторожно щупал пальцами колено, куда и был нанесён удар. Первый тоже очнулся и стоял на карачках, блевая какой-то мерзкой жёлтой слизью. А мой, уделанный в челюсть,