ни огромных искусственных пальм, ни другой кокосово-мексиканской атрибутики: дизайнер знал свое дело и в пошлость не скатился. Оливковые и кофейные тона нежно сияли на стенах, шторах, лампах и круглых вазочках на маленьких столиках. Было уютно и светло. За стойкой ресепшена сидела девушка с белым тропическим цветком, воткнутым в пышную прическу, и это был единственный штрих, напоминающий об отдыхе на побережье.
Очень уместный, оценила Полина, и протянула девушке паспорт.
– Будьте добры, одноместный номер на семь дней. – Она решила, что недели на расследование ей будет достаточно.
Девушка приняла паспорт и начала оформлять заказ, щелкая по клавиатуре и изредка взглядывая в экран монитора большими темными глазами.
Позади распахнулась и снова закрылась дверь, застучали торопливые шаги, и снова мужской голос взволнованно выкрикнул:
– Диана! Дианочка!
Полина не выдержала и обернулась: столько радости и восторга было в этом возгласе, что захотелось увидеть счастливца, настигшего наконец свою прекрасную Диану, и саму Диану.
Широко распахнув объятия, к ней, а не к неведомой незнакомке, шагал мужчина. Был он высоким и худощавым, с короткой стрижкой, сухими и длинными чертами лица, в очках в тонкой оправе. За очками сияли радостью и удивлением светлыесветлые глаза: Полина таких никогда не видела, настолько удивительно-светлыми они были, но пугающего впечатления не производили, потому что были обведены по радужке темным кольцом.
– Где же ты была? – торопливо забормотал незнакомец, сгребая оторопевшую Полину в охапку и крепко обнимая. Свой подбородок он поместил на ее плечо, а гладко выбритой щекой прижался к ее щеке, и Полина почувствовала теплое биение пульса. – Диана! Самойлова! Почему ты не в Москве? Почему ты сбежала? Марина Петровна тебя ищет, надежды не теряет. Почему сбежала, никому не сказав?
Он разомкнул объятия, взял ее за плечи и легонько встряхнул, встревоженно вглядываясь.
– Я не Диана, – выдохнула Полина, приходя в себя после неожиданной близости с незнакомым мужчиной. – Меня зовут Захаржевская Полина… и я не терялась, не сбегала, я тут живу… с мужем. Уже давно… Вы обознались!
Мужчина отступил от нее в растерянности.
– Не может быть! – сказал он. – Мы же учились вместе. Я Петр, Петя Соболь… Помнишь? Ты меня Бобром называла… Я не мог обознаться!
– Вы точно перепутали, – уверила его Полина, хотя ей стало жаль той не случившейся встречи с однокашницей, которую так ждал этот Петя Соболь.
Петр опустил большие руки. Он был явно расстроен.
– Вы ошиблись, – подтвердила девушка с ресепшена, до этого молча и с интересом наблюдавшая сцену. – Вот ваши ключи, госпожа Захаржевская. Второй этаж, номер двадцать два. Дверь сразу за колоннами. Завтрак в десять часов.
И она отдала Полине паспорт и небольшой серебристый ключик с деревянным номерком. Полина забрала ключи и поднялась наверх по лестнице, не желая оказаться в одном лифте со случайным знакомцем Петром.