в грязь гордость своих врагов. Она была монументальной женщиной – баскетбольного роста, статная, с длинными руками и ногами.
Из небольшого «опеля» Марго выдвигалась по частям. Сначала появилось костистое, словно каменное, колено, потом второе, за ними – мощные ляжки и бедра, следом вытянулись руки с французским маникюром на длинных пальцах, и только потом показалась голова Марго. Она смотрела исподлобья, потому что держала голову сильно набок – чтобы не упереться высоким пучком волос в потолок салона авто.
– Мне сначала показалось, что ты голая, – призналась Полина, принимая от гостьи подарок – бутылку африканского вина.
– Что? А! Изумительно, да? Цвет нюд. И это не костюм: брюки и лонгслив брала отдельно. Правда, идеально? Тон в тон. Очень модно. С жирами на боках такой цвет не носят, поэтому редко кому идет.
– Тебе идет, – согласилась Полина.
«Жирами» на боках Марго никогда не страдала. Но ее огромное мощное тело так голо смотрелось в модном цвете нюд, что было как-то неловко.
– Впрочем, я привезла переодеться, – сказала Марго и снова сунулась в машину, а вылезла обратно уже с большим бумажным пакетом в руках. – У тебя же тут природа.
– Отлично, – с облегчением выдохнула Полина. – Переодевайся и приходи к беседке. Я там стол накрыла.
Вскоре они уже сидели за столиком, уютно укутав ноги большими клетчатыми пледами, которые Полина называла «уличными», и пили вино. Полина жмурилась от удовольствия, распознавая в богатом вкусе то нотку ванили, то дыни, то печеного яблока.
– Прекрасно же, – вздохнула Марго, пальцами отламывая кусочки от запеченной в слоеном тесте форели, которую Полина подала к вину. – Благодать.
– Главное, не напиваться, – сказала Полина, с сожалением отставляя бокал. – Глеб волнуется. Говорит, врач категорически против алкоголя.
Марго фыркнула.
– А какой врач тебе его порекомендует? Они всегда так говорят… Хотя! В Испании роженицам дают бокал вина. В процессе и после завершения. Считается – полезно! А раньше, в Средневековье, в Италии недоношенных и слабых новорожденных купали в горячем вине со специями. Слышишь, Полька! Глинтвейн с дитём!
– Марго, – поморщилась Полина, – сколько раз говорить: полька – это танец такой… ну не нравится мне это имя.
– Грустная ты, мать, – заметила Марго, отщипывая форель и оборачивая кусочек золотистым тестом. – Зря я про рожениц, да?
– Нет, – отмахнулась Полина и укуталась в плед.
Майское тепло обманчиво – под кронами вишен пляшет холодок.
– Роженицы и глинтвейн меня не расстраивают… Я по другому поводу…
– Ой, ну ты с Глебом поговори, – наклонилась Марго поближе и снова вытаращила глаза, красиво обведенные тоненькими стрелками, – он тебе любого врача найдет и на блюдечке предоставит. Нет такого диагноза – бесплодие, в наше-то время! Я знаю, ты всегда мечтала…
– Да погоди ты! – прервала ее Полина. – Нет у меня бесплодия!