и нам можно трогаться в путь, – провожая взглядом своего односельчанина, промолвил возчик и, потушив костер, неторопливо направился к саням. Остальные последовали за ним. Следуя за своими попутчиками, Глеб неожиданно свернул с дороги и, перебираясь через сугробы, направился к большому осиновому пню, одиноко стоящему у самой кромки леса. Добравшись до намеченной цели, юноша снял рукавицу и осторожно опустил руку в карман. Вскоре на припорошенной снегом поверхности пня уже лежал небольшой ломоть черного крестьянского хлеба.
– Вот так-то будет лучше! – вполголоса произнес юноша и вновь заторопился к повозке.
– Что ты там копаешься, – уже слышался со стороны дороги чей-то знакомый и недовольный голос. – И так много времени потеряли с этим зайцем.
– Иду. Лешему подарок оставил. Пусть радуется и больше не мешает нам в пути.
– Ему бы еще и молока оставить. Любит он парное молоко, да где же взять его сейчас. Однако и хлеба ему будет вполне достаточно. Правильно поступил, Глеб. Сами то мы как-то и не догадались, – уже более миролюбиво прозвучал все тот же голос. – Садись, поехали.
Глеб забрался в сани, они тронулись и, все также скрипя полозьями на поворотах, начали неторопливо продвигаться в сторону Черного ручья. Неприятности, связанные с зайцем, закончились, но на душе у юноши было неспокойно. Он верил приметам и понимал, что леший хотел о чем-то предупредить ехавших на торг людей и, хотя все формальности были соблюдены, неприятное ощущение осталось и никак не хотело уходить.
Далее все прошло без особых приключений. Зимняя дорога, несмотря на недавний обильный снегопад, была все также отчетливо видна на фоне заснеженных хвойных деревьев. Она то уходила в мелкие болотистые низины, то вновь поднималась на небольшие возвышенности и, наконец, вышла на огромное открытое поле. За ним уже были видны многочисленные деревянные строения, смотровая вышка и множество людей, толпившихся у ещё закрытых въездных ворот. Торговые люди, в ожидании ярмарки, раскладывали на снегу привезенные с собою товары и с надеждою ждали своих многочисленных и богатых покупателей. Вскоре повозка остановилась и путники, разминая ноги, неторопливо направились к своим торговым рядам. Каждому из них нужно было что-то приобрести для собственного хозяйства, да и по возможности, продать привезенные с собою товары. У Глеба, кроме уже известной звериной шкуры, на этот раз не было ничего, но он это нисколько не огорчало приехавшего на торг юношу. Он немного постоял возле саней, а затем, перекинув через плечо свой товар, уверенно зашагал к ещё закрытым воротам села. Там, несмотря на раннее утро, уже толпились как местные, так и приезжие купцы, зазывая своих потенциальных покупателей взглянуть на разложенный перед ними товар.
– Удачного тебе торга, охотник! – послышался удаляющийся голос одного из попутчиков.
– И вам удачных покупок, – ответил юноша и, взяв привезенную с собою шкуру рыси, тоже направился к месту уже начинающегося, многолюдного