были предложены модели, связанные с осмыслением пространства: земное или географическое пространство рассматривалось как проявление архетипов сознания (М. Элиаде); появились исследования, обращающиеся к «близкому», освоенному человеком географическому пространству (Г. Башляр); анализируются связи физического и социального пространства, механизмы «присвоения» (П. Бурдье); само пространство философской рефлексии стало «географизироваться» (М. Фуко, Ж. Делез, Ф. Гваттари), наполняя дополнительными смыслами пространство жизни; анализ семантики пространственных образов («топос» и «логос» семиотической школы) дал еще одну возможность к пониманию взаимообусловленности мира культуры и мира природы. Особое место заняли исторические исследования, связавшие географическое пространство и культуру, возникающую в его координатах (А. Тойнби, Л. Гумилев).
Другой вектор изучения пространства представлен в географической науке, где само «описание Земли» также претерпевает значительные изменения: от конкретных описаний «места» (работы, написанные в жанре путевых заметок) до попыток осмыслить географию как некий «образ пространства», в его целостности и взаимообусловленности частей. Создание «географического образа мира» тесно связан с картой как его зримым воплощением, с одной стороны, и сближается с почти художественной задачей созидания целостного представления о реальности, с другой (примером может служить геоисторическое описание Франции, сделанное Ф. Броделем). Обретающая на наших глазах все больший вес «культурная география», или геокультурный подход в науке позволяет говорить о продуктивности целостного анализа природно-географических условий жизни и форм культуры, возникающих в конкретном пространстве, обусловливающих идентичность людей, здесь живущих.
Введение понятия «культурный ландшафт» позволяет современным исследователям анализировать природу и культуру в их единстве и тесном взаимодействии. Р. Туровский, в частности, отмечает: «…человек и его культура формировались во взаимодействии с природой, и исключать природу из культурного ландшафта столь же некорректно, как исключать из природного ландшафта человека. Известно, что многие обычаи, нравы населения разных земель возникли в результате адаптации человека к природным условиям. Природа оказывает непосредственное воздействие на традиционную систему ведения хозяйства, на представление о мире, мифологию и фольклор, на быт, одежду, питание, жилище и другие этнографические особенности. Природные условия ставят пределы возможностям культурного развития и корректируют ассимиляцию заимствованных элементов. <…> Под влиянием природы формируется национальный характер, привычки и ценностные ориентации культурных групп. Природа является ареной для человеческой деятельности, а ее внешний облик становится неотъемлемым компонентом культурного ландшафта и формирует эстетические представления человека»16.