над верхушками сопок на восточном берегу, солнце. Даша стояла ровно, не шевелясь, только голову медленно поворачивала, следя за берегом. Далёкий берег Маи блестел молодыми листочками поросли кустарников и лиственницей. Другой берег был крутой в этом месте, и на самом верху стояли сосны, и даже из кручи торчали корни. Река все эти миллионы лет подтачивает берег, меняет очертания, сбрасывает выросшие деревья, которые лет пятьдесят назад начинали расти метрах в пятидесяти от берега, а сейчас оказались на самом краю. Только там, где к реке выходили скалы, на прижимах, деревья цеплялись корнями непонятно за что (земли-то нет), но стояли кряжистые, обветренные и казались старыми. С невысоких террас в реку наклонялись подмываемые стремительной водой обречённые стволы, и несколько их прямо на глазах упали плашмя в воду, и с баржи был слышен хлопок ствола о воду.
Падающие стволы, поднимая борозду брызг, поворачивались течением вдоль течения, совсем как корабли, и тут же, подхваченные им, неслись с торчащими из воды корнями и комлем, как будто даже быстрее воды. Мая была огромна! Бесконечна! Несоизмерима ни с чем из того, что видел и знал до этой реки Матвей. Мощна, и вся была стихия движения. Матвей вышел на палубу, опустил люк за собой, подошёл к Даше и кивком головы поздоровался. Когда Матвей подошёл к Даше, то внизу в открытом люке увидел гитару-семиструнку, лежащую на спальнике. Подумал, она пела. Девушка была немногим ниже Матвея, с ясным утренним светлым лицом, внимательными в густых ресницах карими глазами смотрела на реку. Стояли молча, интуитивно чувствуя, что любое слово испортит это чистое утро на реке. Но стоять и долго молчать Матвею показалось неудобным, и он произнёс первое, что пришло на ум:
– Как спалось в трюме?
И услышал:
– Как подкошенная. Вчера немного посидели, попели, пока язык не стал заплетаться.
– А я совсем без сил упал, – ответил Матвей. – Только что слышал, как вы пели. Под вашу ковбойку и заснул. – Подумал, что ещё сказать. – Как песня подходит под вот этот пейзаж, реку! Красота-то какая.
Матвей невольно провёл рукой полукруг перед собой.
– Я впервые вот так, на такой реке. Завораживает. – Помолчали.
– Учил географию и представить себе не мог, в голову не приходило, что сибирские реки такие… – Матвей поискал слово. – …яростные, неохватные.
Ещё помолчали. Даша – это было хорошо видно по её лицу – тоже была заворожена рекой, всем, что так красиво раскрывалось перед их юностью.
Матвей через минуту-другую добавил:
– У меня по географии всегда пятёрки! – Подумал о школе, договорил: – Единственный предмет, по которому всегда только пятёрки.
– Вот поэтому ты и здесь, на реке, – не поворачивая к Матвею головы, произнесла Даша и через миг-другой продолжила: – Не девчачье как будто это дело, геология, но пока молодая, не замужем… это моё. Надышаться не могу.
Матвей слушал и пробовал ощутить, приблизить к себе эту фразу про «не девчачье это