карты, дал снять Матвею, снова переложил, раздал, оставив козырем бубны, и положил сверху оставшиеся карты, взял свои и медленно их раздвинул как веер. Дядя Жора повторил, совсем как это делают актёры в кино, на уровне глаз. Вскоре и опять проиграли! Причём сами ребята, что называется, шли на поводу. То есть выбирали как попало карту, не задумываясь нисколько, лишь бы она могла бить, и накрывали ею карты противников по игре. И амурский боцман, и дядя Жора достали полотенца вытираться. По очереди сбегали в вагон-ресторан за ситро. Затем за пивом, которое недавно появилось в вагоне-ресторане. Карта не шла. Уже и соседи по вагону стали поглядывать, ещё немного, и болеть начнут! Матвей и Толик уже и вели себя как шулеры, совсем не беспокоясь о том, как там тасуются карты, небрежно отпускали замечания:
– А вот мы валетиком.
Подсказывали, как тасовать. Между делом, так, как будто мешают сосредоточиться, спрашивали о работе на буксирах, о детях и, мол, отвлекали внимание от самой игры, но постоянно выигрывали! Кто из пассажиров был поближе, уже произносили, растягивая слова:
– Бывают же чудеса!
Причём женщины болели за мальчишек, а мужская половина за буксиры. После небольшого перерыва на чай моряки, как сговорились, сели с ребятами за стол снова проигрывать. Прошлись по вагону и вернулись с новой атласной колодой (нашли у кого-то из пассажиров), распечатали карты, разнесли и опять проиграли! Цвет постоянно загорелых речных щёк становился похожим на осенние помидоры. Дяденьки выходили курить, и видно, что совещались. Менялись местами и благополучно проигрывали. Проигрывали всю Бурятскую АССР вместе со столицей Улан-Удэ; замечательно продували, проезжая станцию Петровский Завод с прекрасной картиной изразцами; станцию Хилок – просто обязаны были, а тут и Могоча приплыла, на что Иван Кузьмич, совершенно удивлённый и удручённый такой непрухой, негромко, но как последнюю молитву проговорил когда-то услышанную частушку:
– Бог создал Крым и Сочи, чёрт – Читу и Могочу и ещё две дырки – Анадырь и Ахтырку.
Это тоже не помогло. Принесённые из киоска новые карты шли только ребятам, оставляя Амур в шлейфе своего «везения». Станция Ерофей Павлович тоже ничем не помогла, только что вкусной варёной картошкой; Сковородино игнорировало и боцмана Ивана Кузьмича, и дядю Жору. Приближался Магдагачи, где юным картёжникам, а заодно и юным геологам, надо было выходить и прощаться с таким свалившимся на них везением, с пассажирами, для которых они стали кумирами, с соперниками. Отвлёкшись от игры, собрали рюкзаки, упаковались и продолжили обыгрывать. Вагон уже любил отчаянных восьмиклассников, но все, вместе с женщинами, сочувствовали (было видно по лицам) несчастным работягам! Ну хотя бы разок забили, как говорили на трибунах стадиона, когда одна из команд проигрывала шесть ноль. Совсем недавно жили не тужили, с соседями о семьях переговаривались, о детях, работе – и на тебе. Весь отпуск насмарку. Надо же так – проигрывать каким-то пацанам, которые если и брали какие рифы, так только в книгах. Но