левой ноге ослепляет сознание…
Сразу я очнулся или через какое-то время, я не понимаю. Когда прихожу в себя, замечаю, что стрельба утихает, не слышно уже криков «ура», не слышно рева танков.
Пытаюсь встать, но боль в ноге приковывает к земле. Не знаю даже, что со мной: сломал ли я ногу или это просто вывих. Держась руками за кусты, пытаюсь встать на правую ногу и таким именно образом – три точки опоры – лезть наверх. Ничего не получается – подъем слишком крутой. Только теперь я понимаю, где оказался: это не яма, не овраг, а специальный ров, через который «прыгают» танки.
Вокруг уже совершенная тишина: ни выстрелов, ни голосов, только в голове сильно шумит – от пульсирующей боли в ноге. Снова и снова пытаюсь выбраться наверх – бесполезно.
Вдруг как будто слышу голос Сидорина:
– Костоусов!.. Рядовой Костоусов!.. – Прислушиваюсь. – Где вы? Костоусов! Костоу…
– Я здесь. Здесь! – кричу со дна рва.
На секунду тишина, потом трещат кусты, кто-то скатывается ко мне вниз.
– Рядовой Костоусов! – начинает Сидорин грозно. – Вы, кажется…
– Нога, – говорю я.
– Нога? Что еще у вас с ногой? – Он берется за левую ногу. Я невольно вскрикнул.
– Так… – говорит он как бы в раздумье. – Вывих? Перелом? Ну-ка… – Он снова берется за ногу, и я вновь невольно застонал.
– Так, – повторяет он. – Ну-ка, обнимай меня за шею. Да покрепче. Так… крепче, крепче, не бойся… Правая шагает у тебя?
– Шагает…
– Ну-ка, давай помаленьку, вот так… за кусты придерживайся, молодец. Крепче, крепче обнимай, так… Еще шаг… Стоп. Стоп! Куда ты покатился?
Оба тяжело дышим.
– Так, отдохнули… Давай дальше, еще немного… молоток! Давай, давай… А ты ничего, терпеливый… больно ноге?
– Есть немного…
Мы наконец выбираемся из рва и некоторое время молча отдыхаем. Потом я снова обнимаю сержанта за шею (чувствую, как он вспотел), и мы на «трех ногах» шагаем дальше – уж как можем.
– Ты на меня не обижайся… – Каждое слово сержант выговаривает с придыханием. – Я, брат, хочу из вас людей сделать. Ты же будущий офицер… а какой ты офицер, если трудностей не испытал? Так, нет?
– Так, конечно.
– Нет, правда, не обижайся! Я тебе приказываю – не обижайся! Слышишь?
– Слышу. – Мы оба устало-понимающе усмехаемся.
– А ну-ка передохнем… Садись, садись, так… А с Верой мы вместе школу кончали, ты на меня не обижайся… Она теперь в институте учится, а я в армии. Так-то…
– Да я что!
– Вот… А девчонка она хорошая… Ну-ка, встали… Потопали, потопали, так… Ты, значит, того… этого… Вы о чем с ней говорили тогда у реки?
Тут мы слышим: к нам кто-то приближается.
– Товарищ сержант, это вы? – настороженным шепотом спрашивает Папа Карло.
– A-а, рядовой Аникин! Живо сюда! Вопросы – позже! Ну-ка, подхватывай Костоусова! Та-ак, молодец…
Одной