ала его осторожность или предусмотрительность, – не открываясь от сигареты, которая уже была третьей за сегодняшний вечер…
Тревор ехал через небольшой лес, сокращая дорогу до собственного дома, расположенного в бедном районе Нью-Йорка. И, несмотря на внешнюю усталость, он находил в себе силы думать о предстоящем деле, которое, несомненно, должно было поднять ему настроение…
Однако, к удивлению мужчины, вдруг послышался резкий скрип и чей-то тяжёлый, прерывистый хрип, мгновенно заставивший его отбросить все лишние мысли и остановится.
Колеса пропели тревожное шипение, когда Тревор резко ударил по тормозам. В следующую секунду он резко вылетел из машины и, не вынимая сигареты изо рта, направился в ту сторону, где слышал таинственный хрип.
Ему не пришлось долго искать это место – он увидел на асфальте сбитую лису, наполовину раздавленную под его беспощадной машиной… Тревор тихо выругался и, сорвав волос со своей жиденькой бородки, тихо прошептал:
– Первое невинное существо в моей копилке… Мало мне взрывов, смертей, крови, насилия… Я итак упал в глазах общества, став тем, кого оно никогда не примет…
Только через полчаса он вернулся к своей машине, захоронив несчастную лису между двумя деревьями недалеко от места, где трагически оборвалась её жизнь, и отправился в путь, понимая, что связанный человек в его багажнике уже начал шевелиться…
Часть 2
Сегодняшней ночью Тревогу было не суждено выспаться. Однако его это совсем не печалило – он был готов на подобные жертвы, особенно находясь в хорошей компании и занимаясь любимым делом…
Тревор вернулся в свой съёмный дом, где ночевал уже не одну неделю и, докурив пятую сигарету, злобно выругался:
– Опять закончились… Ну что за испытания ты мне посылаешь, Господи!
Однако Богу некогда было отвечать на восклицание мужчины и лишь очередной упрямый пинок в багажник был ему ответом.
Тревор неторопливо вышел из машины, осмотрелся и проверил кобуру. В ней он всегда носил своего верного друга, ни разу не предавшего его в трудную минуту – Кольт 44 калибра. С ним Тревор связывал свою относительно новую работу, в которой он был гораздо успешнее и неповторимее, и непосредственно начало того пути, когда он перестал быть человеком по суровому и неоспоримому мнению общества…
Впрочем, как и всегда, ствол подпирал его правую ногу. Удостоверившись в этом, Тревор осмотрелся вокруг, взглянул на острый лунный месяц и яркие звёзды, и, усмехнувшись, неспешно направился к багажнику.
Эта ночь явно благоволила ему и как бы намекала, что равновесие должно было восстановиться именно сегодня…
На следующий день полицейские обнаружили труп известного сенатора в бедном районе Нью-Йорка. На теле убитого красовались четыре огромных сквозных дыры с засохшей кровью. Также у сенатора оказались перебиты коленные чашечки – его ноги больше напоминали развернутые, почти сломанные пружины, деформированные меткими выстрелами…
После осмотра отряд полицейских разделился – один отправился допрашивать соседей, мирно спавших прошлой ночью, а второй принялся осматривать место преступления.
Однако поиски улик пока не давали никаких успехов, и потому один из полицейских досадно воскликнул:
– Детектив, вы бы помогли нам! А то сидите около трупа уже пять минут и всё без толку!
Алекс Келлог, молодой детектив, слегка усмехнулся и ничего не ответил. Он всё не мог оторваться от тела несчастного сенатора, внимательным и цепким взглядом осматривая каждую деталь его одежды.
И в эту минуту удача улыбнулась ему – он заметил надрез на правой перчатке убитого, из которого подозрительно торчала какая-то бумажка, которую легко было спутать с этикеткой.
Недолго думая, он потянулся за ней, осторожно вытащил и развернул её, готовясь увидеть всё что угодно…
Но эта запись смогла удивить его.
– "Судьба – дерьмовая штука, дружище. Ты думаешь, что ты имеешь всех, но в один момент оказывается, что отымели уже тебя…" – прочитал детектив и в недоумении отложил записку на залитый засохшей кровью пол.
– И как это понимать, Алекс? У нас появился очередной маньяк?
Однако Алекс ничего не ответил. Он узнал почерк своего брата…
Часть 3
За день до этого Тревор сидел за барной стойкой и коротал время до ближайшего вечера, по-своему готовясь к очередному заданию. Бар был заполнен его характерными посетителями, находившимися на разных стадиях опьянения, и потому тишины в этом заведении не было уже с самого утра.
Этот досадный факт очень расстраивал Тревора, привыкшего к тишине и спокойствию, когда можно было о чём-то поразмышлять, не боясь, что у тебя кто-то вытащит кошелек или пырнет в бок. И потому он решил отправиться в отель, как только прикончит этот бокал виски.
Однако в этот момент Тревор стал невольным свидетелем потасовки, столь обыденной для подобных заведений, но и столь необычных