на самый верх боевому генералу, который в настоящий момент обитал в Белом доме.[7]
Все предстоит делать строго по закону, честно, шаг за шагом, трезво оценивая реальность, чтобы конечный продукт своей страстной убедительностью смог преодолеть бушующую злобу Юга. Сэм хотел достучаться до белых мельников и мелких фермеров, торговцев и арендаторов-испольщиков, политиков из маленьких городов и чертовых женщин (если только им удастся обойтись без дурацких слез!), всяких Джонсов и Уайтов, Мак-как-их-там и О’как-вас-там, – если угодно, до новой Конфедерации всех тех, кто взбирался вверх по Семетри-Ридж и маршировал по широкой равнине под Геттисбергом за дураком Пикеттом[8], сражался и погибал на залитых кровью кукурузных полях Антиетама[9]. Они смогут это сделать, ибо это у них в груди, им нужен лишь человек, который поведет за собой. Они, и только они, смогут свалить порядок, существующий в Фивах, и сделать наш мир чуточку лучше.
Но Сэм также понимал: все должно начаться с документа.
Все останется пустой болтовней до тех пор, пока не появится вещественное доказательство, лист бумаги, на котором будет прописано четко, как дважды два четыре: здесь царит зло. Так не должно быть. Этому нужно положить конец.
Необходимо иметь на руках что-то неопровержимое. Он прекрасно это понимал, без этого никак не обойтись.
Сэм решил: «Я должен попасть в эту контору».
И тотчас же подумал: это будет безумством. Речь идет о тюрьме, которая строго охраняется и не расстанется просто так со своими секретами. До тюрьмы целая миля по петляющей лесной дороге, по которой он никогда не ходил, на дворе кромешная темнота, и, самое главное, он не тот человек, чтобы проникать куда-то незаконно. Его непременно схватят, а если его схватят, у него будут серьезные неприятности.
Сэм подумал дальше: он не обойдется без помощи. Ему нужен человек, который взял бы на себя риск достать необходимый документ.
Тут он вспомнил пожилую негритянку, которая предоставила ему ночлег в своем курятнике. Сперва ее речь казалась ему сплошной тарабарщиной, но затем, вслушиваясь, Сэм постепенно привык к странным интонациям и начал понимать ее. Это она рассказала ему про контору. Старуха должна понимать порочность юридических основ округа Фивы, суть преступления, сделавшего всех жителей бесправными должниками, вынужденными работать практически задаром на хозяев города, которые свели затраты до абсолютного минимума и загребают огромные деньги, чья железная система правления, основанная на насилии, позволяет им набивать свои карманы.
У негритянки должна быть какая-то бумага. Сэм вспомнил ее сморщенное старое лицо, проницательный взгляд, живые глаза. Да, пожалуй, пожилая «мамаша» была единственным человеком в городе, втайне сохранившим силу духа, умным и в то же время осторожным.
Прищурившись, Сэм разглядел в темноте, что часы показывают почти четыре часа утра. Если ему удастся пробраться незамеченным мимо цербера, оставшегося сторожить причал,