здорово, если бы школа и впрямь превратилась в живую собаку. Они бы подружились и вместе отправились навстречу приключениям…
Отец остановил машину на покрытой рытвинами парковке, и Олли пришлось прекратить фантазировать. Она низко склонила голову, придерживая одним пальцем страницу книги, чтобы потом не искать нужное место.
– Может, оставишь её мне? – с надеждой спросил папа. – Поболтала бы с кем-нибудь в автобусе. Дженна скучает по тебе, да и Коко Цинтнер явно мечтает с тобой подружиться…
Увидев выражение лица Олли, он умолк.
– Дженна только и говорит о том, как ей меня жаль. До сих пор. Бесит. А Коко – просто городская дурочка. – Олли показала на книгу. – Кажется, Джонатан продал душу Человеку с улыбкой на лице.
– Ладно, – пробормотал отец, – по крайней мере, я попытался.
Олли подняла свой рюкзак в горошек и взялась за ручку дверцы.
– Послушай, Олли… – начал папа.
Она вопросительно замерла. Отец вздохнул и, видимо, передумал говорить то, что собирался.
– Ну, а как тебе такое: у нас с тобой два зонта, зелёный и красный. После прогулки ты моешь зонты. Помыла зелёный, а про красный я говорю тебе: «Этот зонт не мой». С каким пойдёшь на улицу завтра?
– Пап…
– Ну?
– Не знаю. С зелёным?
Отец ухмыльнулся.
– Нет, с красным, – заявил он. – Я же сказал, что он не мой, значит, твой. А что тебе скажет зонт, когда ты выйдешь на улицу?
Олли уже догадалась, что будет дальше.
– Ну пап…
– Ничего не скажет, он же немой, – с довольным видом закончил отец и расхохотался. Олли, не выдержав, тоже фыркнула.
– Ладно, эта шутка ещё ничего, – признала она, вылезая из машины.
– Подожди, чуть не забыл! Держи. – Отец взял с заднего сиденья контейнер с едой на день и протянул его Олли через открытое окно. Она приоткрыла крышку, чтобы посмотреть, что внутри, и обнаружила морковные палочки и печенье с арахисовой пастой – и того, и другого было слишком много. Оставшееся место занимали сэндвич с индейкой на домашнем хлебе, разрезанный на четыре части, мюсли в кленовом сиропе с грецкими орехами в сахаре и кекс с шоколадной крошкой. Похоже, папа и впрямь всю ночь не отходил от духовки.
– Я уже слишком взрослая, чтобы носить с собой ланч, – сказала Олли, но её отказ прозвучал неубедительно. Кекс был уж очень аппетитный. – На ферме нас будут кормить, и на классном часу с утра должны быть пончики.
– Пф-ф, пончики, – отмахнулся отец. – Это не еда. Скорее, антиеда.
Олли любила пончики, особенно с сахарной пудрой.
– А вот и нет, еда.
– Ладно, неважно, – сказал папа, решив не спорить. – Всё равно возьми. Никогда не знаешь, в какой момент проголодаешься.
Он улыбался, но его тёмные глаза смотрели с затаённой печалью, будто умоляя: «Пожалуйста, Олли, возьми, я для тебя старался». Поэтому она забрала контейнер и торопливо затолкала его в рюкзак.
– Спасибо, пап, – пробормотала она.
Контейнер был светло-голубой с розовым единорогом. Когда Олли была маленькой, она его