Вождю. Поэтому мы с Галей Гордеевой отправились по прозвучавшему по радио маршруту на прощание к нашему божеству. Трудно понять, о чем думали устроители этого скорбного шествия, однако создается впечатление, что, как при похоронах египетских фараонов, они хотели умершему вождю как можно больше провожатых. Жуткие события этого дня теперь общеизвестны.… Но мне довелось лично побывать в этой “мясорубке” и остаться живой.
Хотя здание Университета на Моховой находится совсем близко от здания Дома Союзов, где тело почившего вождя было выставлено на всеобщее обозрение, прямая дорога туда была намертво перекрыта. Поэтому, согласно предписанию, мы с Галей отправились обходным путем вначале по улице Герцена, а затем по кривым московским улочкам и переулкам в толпе народа, направляемого отрядами милиции и военизированной охраны. Народу все прибывало, а улочки становились все уже. Ожидаемой ул. Горького все не было, а быстрый поначалу ход толпы сменился на медленное перемещение. Становилось трудно дышать. Где-то недалеко плакали дети, захотелось остановиться и выбраться из толпы совсем. Однако не тут-то было! Люди находились так близко друг к другу, что невольно возникало сравнение с сельдями в бочке. А сзади все напирали новые жертвы этого ужасного спектакля, имевшие несколько большую свободу для перемещения и не ведавшие, в какую западню они стремятся. Как мне позже стало известно, основное побоище произошло на Трубной площади. Значит, нас и не собирались выводить на улицу Горького, а вели на Садовое кольцо.
По обе стороны неширокой улочки, битком забитой народом, стояли военные машины с солдатами, которые, по-видимому, должны были ограничить приток людей из боковых улиц. Однако они с великим рвением удерживали людей, пытавшихся выбраться из толпы.
Я почувствовала, как мою грудную клетку сжало, словно железным обручем, и начала задыхаться. Приподняв ноги, я осталась висеть между окружавшими меня людьми. Сознание постепенно угасало, и скорый конец был очевиден. Последней сознательной мыслью было сожаление о том, что не смогла проститься со Сталиным…
Не знаю, сколько времени я была без сознания. Очнувшись, я увидела, что сижу на земле, прислонившись к стене дома. В 3 шагах от меня стояла охранная машина, а в 10 м кипела, стонала и корчилась толпа обезумевших людей. Рядом со мной, стараясь привести меня в чувство, на корточках сидела моя спасительница Галя Гордеева. Рискуя своей жизнью, она ухитрилась протащить меня под машиной, воспользовавшись возникшей около нее потасовкой и помощью солдатика, отвернувшегося от нас в самый решительный момент. Ну что тут скажешь! И без того любимая мной, Галя на всю оставшуюся жизнь стала мне родным человеком.
Казалось бы, что, выйдя из подобного переплета, нормальный человек должен был образумиться и оставить всякую мысль о прощании с кумиром, но это было не для меня. Назавтра, едва отойдя от пережитого потрясения и оправившись физически, стала строить новый план. На сей раз благоразумная Галя отказалась в нем участвовать. Но я