но вблизи он оказался меньше, чем выглядел издалека, к тому же глаза у него разбегались в разные стороны.
– Садись! – устало скомандовала Анна Жановна.
Одним глазом Крендель посмотрел на ряд у окна, другим – на ряд у стены, а сел на мой – средний, совсем близко.
– Новенькая? – спросил, повернув голову.
Я закивала и снова почувствовала, как чешутся от красноты щёки. Ни у кого в моей прежней школе не было таких загадочных глаз – даже не угадаешь, каким из них он на тебя смотрит.
– Будешь давать списывать, – сразу заявил мне Крендель и снова отвернулся.
А я поняла, что напрочь забыла весь алфавит…
– У меня двойка за диктант! – Крендель тряс перед моим носом своей тетрадью.
– Угу… и у меня…
– Зачем ты написала «бросился на утюг»? – Он тыкнул пальцем в краснючее исправление. – Видишь, как надо было: «бросился наутёк»!
– Вижу…
– Почему же ты разрешила мне списывать свой двоечный диктант?
Я пожала плечами, не зная, что и ответить. Мне было очень стыдно: Крендель так на меня надеялся и верил, а я подвела… Сама не знаю, как это получилось. Когда Крендель был рядом, со мной что-то непонятное творилось. Сначала я очень боялась, что он до меня дотронется. А потом стала бояться, что он никогда до меня не дотронется…
– Не стану больше у тебя списывать! – сказал он и вышел из класса, хлопнув дверью.
Я начала запихивать учебники и тетради в портфель, из глаз туда капали пузатые слёзы. И тут вдруг увидела катающуюся по дну шоколадку, которую мама дала мне этим утром, вытащила её из рюкзака и побежала за Кренделем. Он успел уже пройти весь коридор и был теперь у самой лестницы, болтал с какими-то незнакомыми пятиклассниками.
– Извини. – Я догнала его и протянула мировую шоколадку. – Я больше так не буду…
Взрослые мальчишки громко засмеялись, спускаясь вниз, но мне было всё равно.
– Катись отсюда! – гаркнул Крендель и побежал за ними.
Нет. Он так и не дотронулся до меня. И не взял шоколадку. Но я почувствовала, будто меня оттолкнули: лестница сама собой ушла из-под ног. Мир вдруг перевернулся и уже не был прежним…
Я всё лежала и смотрела вверх, где повис незнакомый мир, и вдруг из чужих лиц выпрыгнуло одно – необыкновенно знакомое, почти родное. Я попыталась вспомнить его имя… Как же тебя зовут?.. Почему-то в памяти завертелась кручёная булка… Крендель… Да, конечно, это был сам Слава Кренделев! Он что-то очень громко говорил мне в лоб, и я счастливо улыбалась ему. Он дотронулся до меня и даже взял из руки шоколадку. Пальцы его оказались тёплыми и сухими, даже шершавыми. Наверное, он забывал вытирать руки полотенцем после мытья. Моя мама всегда говорила насухо вытирать руки, иначе они обветрятся и покроются цыпками. А сегодня утром она, кажется, впервые в жизни забыла проверить, почистила ли я зубы. Заплетая тугую косу и чуть дёргая волосы дрожащей рукой, мама тихонько сказала мне в шею,