человека прийти сюда.
Собственно говоря, вынуждающих бежать кого-то в пропитанные радиацией земли факторов не так уж и много. Одних влечёт сюда романтика вольной жизни безо всяких обязательств перед кем бы то ни было, кроме себя и судьбы (ну это ещё бабушка надвое сказала). Другие ищут здесь спасение от несчастной любви. Третьих манит жажда наживы. Четвёртые надеются спрятаться тут от правосудия и заново начать жизнь среди подобных себе. Вот, в общем-то, и все побудительные мотивы. Если считать их, загибая пальцы, получится нехилый «лайк» жизни в Зоне.
На самом деле здесь действительно хорошо, если есть голова на плечах и руки из нужного места растут. Кто-то, возможно, скажет: везде так, коли башковитый и знаешь, с какой стороны за инструмент браться. (Под инструментом я, естественно, понимаю не столько молоток, сколько автомат Калашникова.) Может быть, спорить не буду, ведь я, кроме Зоны, нигде особо не бывал и пока никуда отсюда уходить не собираюсь. Собственно, почему пока? Я вообще не хочу менять своё настоящее место жительства ни на какой другой клочок Земли, пусть мне хоть райские кущи предлагают взамен.
Мой отец всегда говорил: где родился, там и сгодился. Я ему верю и потому никуда не хочу отсюда уезжать. Это с Большой земли к нам в Зону люди косяками прут. Наверное, думают, здесь им мёдом намазано будет. Ага, щас! Тут местным-то иногда несладко приходится, чего уж о пришлых говорить. Дохнут они, как мухи, потому что привыкли везде со своим уставом лезть. А Зона самоуправства не любит, она быстро на место любого поставит, кто супротив её уклада пойдёт.
Знаю, о чём говорю, потому что не раз видел, как возомнившие себя крутыми сталкерами новички гибли там, где я ребёнком без труда проходил. А всё потому, что Зона – живая, её чувствовать надо, любить, а не топтать грязным сапогом и хапать всё без разбора. С ней ведь, как с женщиной: лаской да нежностью, обходительностью нужно брать, а не силой надругаться, тогда и она к тебе светлой стороной повернётся и не будет строить из себя стерву склочную.
Мы с отцом всегда так делали, хоть он и из пришлых был. Хотя какой он пришлый. Он в Зону попал почти сразу с момента её возникновения. Разница, может, в несколько дней или месяцев, он точно не говорил, а я и не спрашивал. Зачем? И так понятно, что он один из аксакалов. Живая легенда!
К его дому раньше народная тропа не зарастала, все хотели Болотного Лекаря навестить, гостинцев ему принести, попросить чего или подлечиться. Это потом он стал жить уединённо, почти ни с кем из людей не общаясь, всё, в основном, с зомбяками да зверушками местными норовя говорить.
Я как-то спросил у отца, почему он людей начал сторониться, ну он и выдал мне всё как на духу. Оказалось, он их просто видеть больше не хочет. А всё потому, что измельчал народ, не тот пошёл: мол, зависть им глаза застит, сердца злоба гложет, а души от ненависти чернее угля стали; все только о том и думают, где бы хапнуть да побольше урвать; за хабар убить готовы, руку помощи раненому не подадут, возьмут его добычу и в лучшем случае добьют, чтоб не мучился, а в худшем – подыхать