надвинулся, загораживая собой переднюю полусферу; шаттл повернулся на девяносто градусов по тангажу, послышался металлический скрежет, и картинка окружающего пространства, транслируемая по оптическому каналу, замерла стоп-кадром. Нейроядро тут же сообщило, что стыковка произведена успешно, повреждений оборудования шаттла не зафиксировано, топливо израсходовано на девяносто четыре процента, поэтому требуется пополнение.
Серж привычно отмахнулся от доклада и начал собираться. За восемнадцать геосуток на борту шаттла он устал и от тесного пассажирского помещения, и от назойливых технических рапортов. Сборы не заняли много времени: из одежды на Серже были только фундоси и кенгуру, из личных вещей – россыпь кубиков-носителей с контентом, предоставленным alma mater, и старомодная голографическая рамка, изготовленная вроде бы сразу после лимит-войны и содержащая коллекцию изображений, связанных с предками Ивановских.
Над головой с чмоканием открылось отверстие стыковочного лаза. Серж оттолкнулся ногами и пролетел в него, покидая шаттл. Здесь освещение не было предусмотрено, однако впереди кандидат-аспирант видел яркое круглое пятно. Начального толчка хватило, чтобы без дополнительных усилий оказаться в переходном отсеке жилого блока. И там Сержа ждали.
Присутствие постороннего – точнее, посторонней – оказалось для кандидат-аспиранта слишком неожиданным. Он чуть не пропустил фиксирующую скобу, но все же успел ухватиться за нее, остановив свое движение в невесомости. Перед ним предстала, очевидно, фигурант Опра – огромная безобразная толстуха в свободном белом кэйкоги, с голым черепом и злым взглядом. У нее, видимо, было что-то не в порядке с обменом веществ – кроме обширных форм, в глаза бросался характерный землистый цвет лица.
– Здравствуйте… почтенная сударыня… – выдавил Серж.
Та не ответила на приветствие, разглядывая прибывшего. Потом сказала:
– Надождь, живай плотскай мужик. Пацанчик. Покалякай со мной, пацанчик.
Толстуха говорила на каком-то чудовищном диалекте, которого Серж не слышал даже среди пейзан, хотя в период полевой практики побывал в довольно экзотических местах. Он наконец подавил растерянность и решительно заявил:
– Вы ведь Опра? Извините, сударыня, но сейчас я не намерен вступать с вами в контакт…
Серж собирался оттолкнуться от скобы и направиться в глубь жилого блока, однако женщина успела раньше. Она бросилась к нему, крепко ухватила левой рукой за плечо, при этом в занесенной правой блеснула полоска остро заточенной стали.
– Не крысь, пацанчик, – сказала она, прижимая Сержа к стенке. – Станем-таки покалякать.
Насилие. Серж Ивановских был дееспособным гражданином-избирателем и дипломантом, поэтому цивилизация всей своей мощью защищала его от любых видов насилия. Тем не менее общефизическая подготовка, которой будущие граждане Универсума занимались с раннего