сердцу. Шурочку пуще прежнего приласкай. Ольху, опять же. Естественно, меня, – произнёс дед, погладив бороду и хитро прищурившись, издали поглядывай за остальными. – Они будут знать, что ты рядом, и им спокойнее оттого. Представь, что ты князь, а князь всем сопли не утирает. Он смотрит свысока и радеет обо всём.
Я вздохнул и достал другой листок, начав карябать следующее описание.
– Светлана Темно́ва. Позывной «Малокро́вка». Гемозависимая нежить с синдромом «Д». Лояльна по отношению к людям. Требует периодического надзора для предотвращения негативного влияния на неё со стороны радикально настроенных сородичей… Имеет водительские права категорий «B», «C», «E»… Рост метр пятьдесят семь, телосложение среднее… Магические способности слабые, более или менее развит хронофорсаж… Период экстракции восемнадцать месяцев… Рекомендуется на должность техника подразделения.
– О, как, – крякнул дед, – это ты про всех так накарябаешь?
– Ага, – усмехнулся я, смерив взглядом пухлую пачку. – Озадачили. Белкин вообще с катушек после Ближнего Востока съехал. Чуть генерала не грохнул прямо на совещании, на меня орал, как псих.
– Мдя-я-я, – протянул дед. – До этого он немного спокойнее был.
– Я поспрашивал. Там, говорят, террористы какого-то демона из древних привлекли. Тот очень сильно кровь попортил нашим магам, троих убил. А террористов потом так и не нашли. Как сквозь землю провалились. Вот Белкин и психует.
– Меня больше другое беспокоит, – закряхтел домовой. – Зачем там крепость? На убой же отправляют всех. Усиленный батальон, в лесу, далеко от города, на территории врага. Это просто лакомый кусок для орды.
– Откуда я знаю, дед? Официально, мол, тактика, стратегия. Разделяй и властвуй. Но что они там хотят, не озвучат до конца. На Ближнем Востоке разве озвучивают? Ограничиваются интернациональным долгом, и всё.
Я проговорился и замолчал, а домовой засопел, поглядывая на молодёжь.
– О, блин! – раздался возглас с игрового поля, где продолжалась партия в Посмертный полк.
Мы разом оторвались от документов, вглядываясь в происходящее в иллюзорном мирке. А там опять шла баталия. На два отряда красноармейцев навалилась орава каких-то дёрганых коряжек, не иначе, кикимор. Над местом схватки мелькали цифры обратного отчёта. Я вздохнул. Тот, кто делал игру, явно видел всё это вживую, а это значит, что он не человек. Нам тоже пришлось разгонять этих коряг. Коряги рассыпа́лись под выстрелами заговорённых трассеров тлеющим пеплом, но все равно их было очень много. Когда таймер добежал до нуля, из яркой белой вспышки на грунт, поднимая комья жирной грязи, вывалился обломок какого-то сооружения, придавившего непонятно откуда взявшегося человечка. Человечек несколько раз дёрнулся и затих, чтобы потом превратиться в скелет.
– Г… г… лимонки, – заикаясь произнёс Володя Сорокин, прикасаясь к рассыпающемуся под его пальцами скелету, – с… с… серебром.
– Круто, – подивился соседский