в этот момент подошел Григорий, уже освободившийся от ало-голубой униформы. Он плюхнулся на стул и устало улыбнулся.
– Как поживает ваша сестра? – полюбопытствовал Стратиотис.
– Лизи? Она же собиралась у вас в редакции сегодня что-то программировать. Разве вы не встретились?
– Ах, да, конечно, но она со мной не очень-то… – грустно заметил Панайотис.
– Она устает. Все-таки две работы.
– Ну вот, так я и знал. Устает… А ведь я ей предлагал похлопотать, устроить к нам начальником программистов, на полную ставку. А она мне даже почти и не ответила ничего. – Тут спецкор уныло понурился.
Григорий внимательно поглядел на него.
– Не обижайтесь, ей правда очень важны эти работы для «Гелиоса».
– Неужели Лизи рвется в космос? – сострил Фома.
– В детстве мечтала. – Григорий кивнул. – Но теперь просто хотела бы с ними работать. А у нее и получится, думаю. Она талантливая!
– Еще какая! – Панайотис на миг оживился, но тут же опять сник: – Только что же, если она устроится к астронавтам, то от нас, наверное, совсем уйдет?
– Не знаю. Может быть. Но до этого еще далеко, – осторожно ответил Григорий.
– Уйдет, конечно, – успокоил всех Амиридис. – Там перспективы, творчество, а у нас одни ньюсмейкеры да имиджбрейкеры…
– А как вам нынешний Ипподром? – сменил тему Григорий.
– Зрелища – не мой профиль. – Панайотис слегка скривился.
– Очень интересно! – отозвался Фома. – Много новых имен, а старые знакомцы вылетают, как пробки! Я, кстати, заметил на одной колеснице приспособления, известные по сирийским раскопкам. Представьте себе, в том месте, куда приходит главное дышло… Э, Грига, а ты сам-то, наверное, не ходил?
– Мы были вчера с сестрой, сидели на прекрасных местах в Сфенде.
– О, потратились, наверное! – воскликнул Амиридис.
– Да нет, нам в этот раз повезло: Василь подарил Лизи билеты на все семь дней.
– Какой Василь? Неужели Феотоки?
– Он самый, – подтвердил Григорий, но, взглянув на Панайотиса, понял, что сболтнул лишнее.
Поджав губы и нахмурившись, журналист процедил:
– Ну конечно! Им же бесплатные билеты целыми пачками дают, почему бы не пустить пыль в глаза!
Стратиотис замолк на несколько минут, после чего стал раскланиваться:
– Друзья мои, вы тут сидите, а я действительно должен пойти переговорить со здешним начальством.
– Ступай лучше на кухню да поговори с поваром! – Фома хохотнул. – У него наверняка самое вкусное припасено для дорогих гостей!
Панайотис не ответил на шутку друга. Григорий посмотрел вслед журналисту и задумчиво потер переносицу.
Пока кувикулария затягивала шнуровку на корсете августы, Евдокия ядовито размышляла о представителях литературного бомонда, с которыми она дважды в месяц устраивала встречи в дворцовом