наскучила, что было и вовсе странно. Мария-Элена вздохнула, потом укуталась в плащ, лежащий на противоположном сиденье, и достала зеркало.
Оттуда на нее смотрела совсем другая девушка.
Уверенная, решительная, серьезная… ах, если бы она была такой!
А ей – страшно, так страшно…
А пахнет вкусно. Особенно после овсянки. Интересно, что в корзинке?
Малена хоть и привыкла к монастырской умеренности, но все же была нормальной, живой и здоровой девушкой, с таким же здоровым аппетитом.
И через несколько минут салфетка, которой была накрыта корзина, полетела в сторону, а в руках у монастырской воспитанницы оказался громадный пирог с мясом. С поджаристой хрустящей корочкой.
Переживания? Подождут!
И девушка занялась пирогом, не обращая внимания более ни на что. Он же с мясом, с соком… Марии-Элене совершенно не хотелось закапать все соком, измазаться и выглядеть как поросенок.
Уммм… как же вкусно! Просто невероятно!
Дорак Сетон покосился на карету и едва спрятал презрительную усмешку.
И вот это – Домбрийская?
Вот эта серая бесцветная мышь?
Да на нее без слез не взглянешь, она же страшна, как смертный грех. И, судя по всему, – так же глупа, как грешники. Такую можно украсить лишь очень серьезным приданым… к примеру – герцогством Домбрия. Но вряд ли родственники уделят ей хоть кусочек от пирога…
Ну и поделом.
Удел серых мышек – быть пищей для кошек и котов. Это закон жизни…
Разумеется, себя храбрый капитан относил к последней категории, но позариться на это?
Столько даже он не выпьет…
То ли дело – ее мачеха. Вот уж кто выглядел великолепно, так это Лорена Домбрийская. Высокая, стройная, с длинными светлыми волосами, уложенными в сложную прическу, с громадными голубыми глазами и потрясающей фигурой. Руки так и тянулись…
Капитан аж зажмурился от приятных воспоминаний…
Вот дочка у ее светлости не удалась. Не в маму.
Но зато глазками на все стороны так стреляет – только звон идет. В самом соку девка, мужа ей искать пора, только вот без приданого даже на герцогскую падчерицу охотников немного. Отчим мог бы ей выделить долю, но матери Силанты нужна не доля. Ей нужно все.
И она свое получит, без сомнения. Ну что эта мышь может противопоставить Лорене?
Дорак покосился на карету, в которой сидела герцогесса. Сидела тихо-тихо, подтверждая мнение капитана о ее мышиной породе, даже шторы не открывала. Что такая может? Да ничего, только молиться и плакать. Чему их еще могут научить по монастырям? Покорись, дочь Его, смирись, дочь Его, принимай с покорностью любые испытания, выпавшие на долю твою, – и молись, молись, молись… очень удобно для всех, кроме самой девицы. Но кого интересует ее мнение?
Была бы хоть красивая, а то… в кого бы ни пошла эта мышь, но точно не в отца. В мать?
Или там и другой отец был? Кто их, герцогинь, знает?
Ах, Лорена, Лорена…
Дорак вспомнил, как рассыпались дождем по груди золотые волосы, как светилось