Сначала я сделаю набросок, а уже потом дома превращу его в картину.
– И сколько это займет по времени?
– Ну если никто не будет отвлекать – она улыбнулась – то часа три.
– А можно мне тут тихо постоять, понаблюдать. Мне интересен момент появление рисунка на листе. Я вот сколько не пытался, вроде голова понимает, что эта линия должна быть здесь, а руки рисует прям совсем другое.
– Только тихо – она мило улыбнулась.
– Отлично. Схожу-ка я за кофе, вам взять?
– Не откажусь.
– Что с этой картиной? – говорит Дмитрий вслух.
– Ты сейчас про что?
Их взору открывается серое одноэтажное здание, со старой угловатой архитектурой.
В прежние времена в нем заседали политики, потом сидели ученые, потом его отдали на переквалификацию электриков, а когда
учебный центр обанкротился, здание выкупил местный бизнесмен и стал устраивать гостевые выставки разных художников. И вот теперь подошла её очередь.
На фасаде здания, прямо над главным входом, уже повесили большой желтый баннер с синей надписью: «Двойная абстракция». А ниже её фотография и фотография ее подруги.
– Помнишь, когда мы познакомились – говорит Дмитрий – Ты рисовала картину. Церковь на площади.
– Что это ты вдруг вспомнил?
– Просто интересно, что с этой картиной? Ты ее закончила?
– Нет. Ты меня отвлек, а потом я перегорела этой идеей.
Сама выставка открывалась лишь завтра, а сегодня, как предварительный показ фильма, только для близких знакомых и спонсоров. Их основная задача определить главные недостатки картин (может, висят не так или некрасиво написаны), при этом стоит понимать, что ни один знакомый не скажет правду.
Дмитрий дергает на себя стеклянную дверь, отходит чуть в бок, пропуская её, затем входит сам.
Перед ним предстает огромный зал с белыми стенами, на которых висят картины. А посередине этого зала, практически во всю длину стен, стоит еще одна стена – самодельная. Её сбили из досок и прикрепили к потолку, чтобы повесить как можно больше картин.
Возле входа стоит большой ящик, на нем изображен младенец с бутылочкой.
– Он тоже как элемент выставки? – показав пальцем на ящик, спрашивает Дмитрий.
– Это ящик благотворительности. Мы собираем деньги на лечение для детей больных лейкемией – говорит Анна и бросает в ящик сто рублей.
– Я так и думал. Хотя крылась надежда, что вы специально поставили этот ящик. На злобу дня.
– На злобу дня?
– Сейчас по телеку то и вон везде просят помощь на лечение болезней, я подумал, что вы продергиваете это.
– Может в следующий раз, если – она смотрит на него какими то усталыми глазами, будто ей все это надоело и ещё одно слово, и она взбесится – Ты пока поброди, мне нужно отойти.
Дмитрий не любил картины, он их считал чем-то ненастоящим и никогда в этом не признавался Анне. Для него это было не творчеством. Ведь какое творчество сидеть и копировать карандашом