Отряд не раз сопровождал нелегалов в Афганистан и обратно.
На Украине я работал шесть месяцев. Перевели-то зимой, так что я отдал все силы на подготовку и разведку, а как начало подтаивать, мы и нанесли удар по восстановившейся банде ОУНовцев.
Трижды меня вызывали в Москву: один раз при службе в горах и дважды на Украине. Все три раза были достаточно серьезными. В первый раз я искал «Мосгаз», неофициально, кстати. Просто поиграл в следователя недельку и сообщил имя убийцы вышестоящему начальству, а там уже они сами развлекались. Тогда же как раз наградной подоспел за пограничный конфликт, и меня наградили первым боевым орденом. Во второй раз писал полный отчет о диверсионных группах, подготовленных для действий в горах, в лесу или степи. Доклад шел председателю КГБ. Ну, а в третий раз меня вызывали, чтобы наградить второй Красной Звездой за действия подразделения на Украине. Было за что.
У отца из наград были две Красные Звезды, орден Отечественной войны и медаль «За отвагу». У меня также две «Звездочки» и «Отвага», еще один орден – и сравняемся. Кстати, родители о наградах ничего не знали, в газетах об этом не сообщалось, да и я не говорил.
Кроме этого, я еще и в отпуск катался, заодно сдавая рукописи, хотя зачастую отправлял их просто по почте.
Вздохнув, отгоняя воспоминания, я задумался о причинах, почему тетка Марины не сообщила о ее гибели моим родителям. Может, тех не было дома? За последние три года у родителей сложилась традиция брать отпуск и дополнительно еще один месяц за свой счет и проводить в Сочи у прабабушки.
Однако Марина погибла три месяца назад, а родители уезжают в конце июня, редко в июле. А сейчас была середина июня тысяча девятьсот шестьдесят шестого года.
После того как я купил родителям дом и провел туда телефон, стало вполне возможным хоть позвонить. Странная ситуация.
Да и торопился я, честно говоря. Помня все круги ада своей жизни в детдоме, я спешил в Харьков. Ведь дочки у меня были полностью домашними девочками, поэтому я и собирался, если что, достаточно жестко вырвать их из рук воспитателей, даже если эти воспитатели начнут умирать. Я твердо соотносил тех воспитателей из будущего с этим временем, хотя давно уже понял, что этого делать не надо. Мир другой… добрее, что ли?
– Садимся, готовься! – крикнул борттехник и отстегнулся, после чего вышел из салона.
Анна Викторовна вышла с кухни и грустно покачала головой. Не так давно поступившие в детдом трехлетние девочки-близнецы все никак не могли поверить, что они останутся тут навсегда. На чудо удочерения пока шансов было мало. Анна Викторовна была опытным работником, занималась брошенными и никому не нужными детьми на протяжении вот уже шестнадцати лет, и доверяла своему опыту. Скорее всего, они никогда не увидят своего отца, однако девочки с удивительным упорством продолжали по очереди дежурить у окна, наблюдая за входной калиткой у въездных ворот. В их взгляде было столько надежды, что пробирало даже воспитателей.
Подойдя к трехлетней крохе,