в 1928 году в Москве были не музеи, а национализированное имущество церквей, монастырей, частных имений и собраний, оказавшееся после революции в Государственном музейном фонде Главнауки, ликвидация которого началась в 1927 году, а также имущество Музейного фонда МОНО, пополнявшегося за счет ликвидации московских церквей. Подтверждение этому – письмо Ангарского, председателя московского Госторга, который до появления специализированной конторы «Антиквариат» занимался в столице отбором икон на экспорт. В июле 1928 года Ангарский писал о том, что Мосторг затратил «значительные суммы на разборку складов Музейного фонда» и «большую работу по реставрации, подбору коллекций, составлению иконографии и т. д.»[360].
Одновременно с формированием экспортного иконного фонда шла и продажа икон. Осенью 1928 года шведский банкир Улоф Ашберг (Olof Aschberg, 1877–1960), находясь в Москве, купил 52 иконы XIV–XVII веков. Продажи икон начались, но в отсутствие иконного рынка сделки носили единичный характер.
Глава 3. 1929 год: затишье?
После первого натиска 1928 года в Третьяковской галерее наступило затишье. Вплоть до 1934 года нового отбора икон для «Антиквариата» не было[361]. Чем была вызвана эта пауза? Определенно не тем, что нужда в валюте у государства отпала. Напротив, рубеж 1920–1930‐х годов был временем острейшего валютного дефицита, вызванного «безумством промышленного импорта» и резким падением выручки от сельскохозяйственного экспорта, за счет которого сталинское руководство надеялось оплатить индустриализацию. Внешний долг СССР стремительно рос. Правительство требовало от «Антиквариата» валюты, и торговцы работали не покладая рук. В начале 1929 года запасы московских музеев проверяла комиссия Эйферта[362], в составе которой была и группа экспертов по древнерусскому искусству – Бубнова, Щекотов и Ю. А. Олсуфьев[363], а также представитель «Антиквариата» Т. И. Сорокин[364]. Комиссия Эйферта поработала и в Третьяковской галерее. Итоги проверки запасов ГТГ рассматривались на заседаниях комиссии 27 февраля (протокол № 2) и 9 марта 1929 года (протокол № 5). Однако в центре внимания были не иконы, а произведения русской живописи и декоративного искусства[365].
Изъятие икон из Третьяковской галереи, едва начавшись, приостановилось, видимо потому, что ее иконное собрание оставалось малочисленным. Гигантское пополнение из Исторического музея поступит в галерею только в 1930 году. Пока же поставщиком икон в «Антиквариат», наряду с ликвидируемым Государственным музейным фондом и музейным фондом МОНО, был Исторический музей с его громадным иконным собранием. На заседании правительственной комиссии, которая обследовала московские музеи, состоявшемся 20 марта 1929 года, ее председатель, зам. наркома торговли Л. М. Хинчук, так определил ориентиры на новый год массового иконного экспорта: «Там (в ГИМ. – Е. О.) из тысячи икон могут быть выделены около 150 очень ценных икон, а вообще может быть выделено до 1200 икон»[366]. Упомянутые «150 очень ценных