через час в лобби отеля.
Туфли нужны всегда, так что мне в общем-то и не пришлось себя уговаривать. Напротив. К тому же, в Венеции чудесные обувные магазины, с моделями, которые в Германии вряд ли купишь на каждом углу. К сожалению, цены в Венеции тоже не такие, как в Германии. Другими словами, покупать здесь туфли влетает в копеечку. Но в моем распоряжении была почти вся сумма, которую я получила на день рождения от двух бабушек, одной двоюродной бабушки, крестного папы и, разумеется, от родителей, так что кое-какие деньги у меня все-таки водились. Два года назад я решила просить на день рождения и Рождество только деньги, так что время от времени я могла позволить себе крупные приобретения, например, этот айпод, который купила недавно. Или, вот как теперь, новые туфли.
Когда я вышла из лифта в лобби, Маттиас уже стоял у выхода с выражением неуверенности на лице, как будто боялся, что я передумала. Увидев меня, он улыбнулся до ушей, показав поразительно белые, идеальные зубы.
– А вот и ты!
Отель находился в районе Дорсодуро, недалеко от Гранд-канала. Мы направились в сторону Академии [2]. Моторные лодки с треском проносились мимо, вспенивая воду. Летняя жара тяжело опустилась на канал, и солнце отбрасывало на волны волшебные золотые отражения. По обеим сторонам канала возвышались изысканные старые палаццо, словно роскошные декорации для деловой суеты, которая царила на воде.
– О, смотри! – крикнула я. – Красная гондола!
Маттиас вытянул шею.
– Правда? Где? Я думал, все гондолы в Венеции должны быть черными.
То же самое рассказывали и нам, еще на самой первой экскурсии, в которую входила и поездка на гондоле. Экскурсовод сообщил, что когда-то в Венеции были гондолы самых разных цветов. Но в 1633 году Большой совет Венеции издал закон, по которому все гондолы нужно было перекрасить в черный. Он действует и сегодня.
Но откуда тогда в Гранд-канале взялась красная гондола?
На мгновение я подумала, что мне померещилось, но потом Маттиас тоже ее заметил.
– Надо же! Вот она! – выкрикнул он.
Она проплыла мимо нас посередине Гранд-канала. Гондольер, стоявший на корме, держал длинное весло обеими руками.
Когда гондола приблизилась, я убедилась, что гондольер выглядит так же необычно, как и его лодка. В отличие от остальных венецианских гондольеров он не был одет в форменный костюм – плоскую шляпу с лентой, полосатую рубашку и темные штаны. Вместо этого на нем были своеобразный тюрбан, длинная белая рубашка, жилетка с золотыми шнурами и бриджи, которые оставляли открытыми его костлявые голени. Он был худой, как щепка, и старый, по моей оценке – за семьдесят, вообще удивительно, что он мог грести с такой скоростью. К тому же, он видел только одним глазом: другой, как у какого-нибудь пирата, прикрывала черная повязка.
Но самым примечательным было вот что: почему-то он казался мне знакомым, хотя я понятия не имела, где могла его видеть.
– Ну и странный тип, – сказал Маттиас.
– Явно к воскресенью готовится, – рассудила я. Мне тут же