наследством, – исказившись от злости, цедит сквозь зубы. – Я вижу твое негодование. Понимать, что десять лет подряд зря ложилась под старика… – его голос так и сочится ядом. Думает этим вывести меня из себя? Глупый. Столько времени так и не смог понять, как на самом деле обстоят дела.
– Не успел отец переделать завещание на твою душонку. Так что не прыскай ядом, он тебе еще пригодится.
– Выметайся из моего кабинета, Женя. Как я поняла, здесь ты больше никто, так, жалкий прихлебатель. Надеюсь, Богатов не будет медлить и даст тебе пинка под зад.
– Первой он его даст тебе, Тата. И тут твое обаяние не сработает так, как подействовало на отца. Богатов не ведется на подобных тебе женщин.
– Уходи, Женя. Просто иди, – махнув рукой, вздыхаю. Я даже злиться на него не могу. Развернувшись, Смольский покидает мой кабинет. Дверью хлопает с такой силой, кажется, будто стекло рассыплется на мелкие осколки.
Я невероятно зла. Не могу поверить, что все происходит наяву. Богатов – настоящий демон во плоти. И он не успокоится, пока не сожрет меня с потрохами. Как в той поговорке: Что такое не везет, и как с этим бороться. И Смольский со своим ядом. Еще при жизни отца ему не давал покоя тот факт, что отец ценил меня больше, чем его. Вот только Женя никак не хотел раскрыть глаза и понять, отчего происходит подобное. Легче списывать все на мнмые любовные отношения, сложнее понять, что тут совершенно другое, намного большее, основанное на доверии и уважении.
– Ты расстроилась? – пройдя в кабинет, спрашивает подруга.
– Из-за Смольского?
– Он никогда еще не позволял себе подобных слов, – хмурится Дана, ставя передо мной стакан воды и таблетку успокоительного.
– Всегда весело плясать на костях врага, ты же знаешь, – выпиваю лекарство, прикрываю глаза, пытаясь хоть немного успокоиться. – Вот только я еще помирать не собираюсь. Пусть радуются. Для этого у них не так много времени. Я дам отпор.
– Судиться будешь?
– Не имеет смысла. Я говорила с Олегом. Там без шансов. Я знаю, чего они хотят. Ждут, что я психану и уйду. Но я не собираюсь этого делать. Ты знаешь, Дана, как дорог мне был Сергей Анатольевич. Смольский старший был мне как отец. И я не позволю себе сложить руки и ждать, когда Богатов растерзает компанию на мелкие кусочки.
– Тата, Богатов очень сильный соперник. Ты никогда еще с таким не воевала, – Дана нервничает, переживает. Но только выхода у меня нет.
– Я не боюсь его. Сделаю вид, что согласна с правлением Богатова. И буду потихоньку разрабатывать стратегию. Ты же понимаешь, сейчас полетят головы! Он приведет своих людей, заменит сотрудников. Десятки человек без работы останутся. Разве я могу допустить подобное?
Дана кивает.
– Я с тобой. До конца. Что бы ни случилось.
***
Остаток дня не могла себя собрать воедино. Нужно было заниматься работой, но нервы сдавали. Руки тряслись, мысли разбегались. По всему офису раздавалось перешептывание. Кто-то списал меня со счетов, кто-то уже переобулся, подстраиваясь под новое руководство. Я не осуждала их, но, не скрою, мне было дико