на другой стороне. Дощатый мост строили еще до моего рождения по старому образцу – бревенчатый, выгнутый, без перил. Пробегая туда-сюда по нескольку раз в день, я никогда не задумывалась о возможности падения.
От тесных лаптей болели ступни, терпеть неудобство в угоду приличиям глупо, тем более теперь. Я стянула один лапоть, встала на прохладное влажное дерево и облегченно выдохнула. Рион отвернулся, словно увидел не голые пятки, а по меньшей мере голые колени.
Потянулась за вторым, зацепила пальцами и… заскользила. Мир пришел в движение, мост зашатался, запрыгал перед глазами, звезды описали сияющий круг. Воздух толкнул в спину, предвещая короткий полет и падение. Страх молотом ударил в голову, оглушая, ослепляя, лишая воли.
Водянка, значит? Самое время рассмеяться. Кто-то боится мышей, кто-то домовых, кто-то сборщика налогов. А я больше всего на свете боюсь не тычков и летящих камней, больше всего я боюсь воды, даже плавать не умею.
Что там, под темно-зеленой толщей? Что появится, когда поднявшийся ил осядет и муть разойдется?
Лапоть упал в реку, издав легкое «плюх». Следом за лаптем упаду я, и звук будет посильнее. С губ сорвался стон. Я отчаянно взмахнула рукой, ожидая, что загребу лишь воздух, но… Не знаю, во что я вцепилась сведенными от страха пальцами, но послышались треск рвущейся ткани и хруст. Меня ударили в плечо и оттолкнули от края моста. Клацнув зубами, я упала на пахнущее влагой дерево.
Вот и все. Обычное дело – пьяная девка чуть не свалилась в речку. Знай я тогда, какие последствия это повлечет, прыгнула бы сама, не раздумывая.
– Ты…ты…
Рион побледнел, его зрачки сузились, по телу прошла дрожь.
Эол и сподвижники, у него что, падучая?
– Ты убила меня, – прошептал он и рухнул на мост.
Точно – падучая. Жалко-то как, молодой еще…
Я разжала кулак, на сырое дерево моста упал лоскут чужой рубашки с тесемками, который я оторвала, пытаясь удержаться от падения. Парню удалось невозможное – напугать меня еще больше.
– Рассказывайте, – приказала бабушка.
Мы втроем сидели за столом. Обычным, круглым, с потемневшей от времени столешницей и отпечатками от мисок, кувшинов, кружек. Недоброе предчувствие незримо повисло в комнате, я видела его везде – в глазах парня, в собственном молчании, в бабушкиной притворной бодрости. Это как проснуться и понять: что-то случилось. Нет никаких причин, но ты чувствуешь, знаешь – это близится.
После того как малолетний маг упал, я попыталась привести его в чувство. Все знания, годами вбивавшиеся в меня бабушкой, вылетели из головы. Традиционные методы – пощечины, сопровождаемые жуткими завываниями в моем исполнении, не помогали. Исчерпав запас ругательств, я, не переставая скулить, побежала домой. Что будет за мошенничество? Ха, а за смерть мага?
Из бессвязных объяснений бабушка поняла одно – я кого-то убила и зову ее с собой, должно быть, чтобы спрятать труп.
На мосту картина, к сожалению, не изменилась. Рион лежал безмолвный