в сторону. Он настороженно следил за моими действиями, насколько позволяло боковое зрение. А мои пальцы продолжали двигаться. В одном месте они наткнулись на особо жуткий шрам. Когда-то здесь была рваная рана. Ее края и сейчас выступали над поверхностью кожи. Спина Хейдена была своеобразной летописью его многолетних сражений.
– Откуда это у тебя? – тихо спросила я, не в силах отвести взгляд от его изуродованной спины.
– От налетов и прочего, – уклончиво ответил Хейден.
Раздражение в его голосе исчезло. Я лихорадочно соображала, пытаясь представить, в скольких же переделках он успел побывать, чтобы к двадцати одному году иметь такую располосованную спину. Должно быть, налеты и вылазки исчислялись сотнями, и снова и снова он выходил живым. Эта мысль буквально пришибла меня.
– Но зачем? – не удержалась я. – Зачем было лезть в пекло?
Если в столь раннем возрасте Хейден стал командиром лагеря, он это честно заработал. Достаточно взглянуть на его спину.
– Я должен их защищать… – ответил он, словно речь шла о самых обыденных вещах. – Всех.
– Это такая тяжесть, – сказала я, потрясенная его преданностью.
Чем больше я узнавала о Хейдене, тем отчетливее понимала, какой бескорыстный командир достался Блэкуингу. Он всерьез заботился о населении лагеря и почти целиком приносил себя в жертву ради солагерников. Нынче такое отношение было редкостью. Очень и очень многих заботило лишь собственное благополучие.
– Надо делать то, что надо, – помолчав, сказал Хейден.
Пока длилось наше молчание, я отмыла его спину от последних следов глины. Хейден был ходячим парадоксом. Пугающе сильный, имеющий природную склонность к лидерству, привыкший жестко действовать в повседневной реальности. И в то же время – бескорыстная преданность своим, забота об их безопасности. Это бескорыстие и решимость защищать каждого не соответствовали нравам современного мира. Прежде мне такие люди не встречались, не говоря уже об имеющих власть.
Теперь по его спине текла чистая вода. Можно было убирать руки, но большой палец задержался на длинном шраме, опоясывавшем грудную клетку Хейдена. Движения стали медленнее, и он это почувствовал, поскольку обернулся и посмотрел на меня. Мои руки невольно задели его ребра. Я смотрела на Хейдена, а он – на меня, удивляясь и недоумевая.
И опять мое сердце забилось быстрее. Мне стало трудно дышать. Хейден чуть подался вперед, нагнулся. Я думала, что он снова меня поцелует, но в этот момент вода в душе вдруг иссякла, и Хейден отпрянул. Он моргал, словно вместе с водой окончилось некое колдовство.
– Воды больше нет, – пробормотал он.
Прежде чем отойти, он еще раз скользнул взглядом по моим губам. Я уронила руки и слегка подалась вперед, будто поддаваясь притяжению его тела. Хейден подхватил два полотенца. Одно он бросил мне, а вторым стал торопливо вытирать волосы.
Я тупо стояла под замершим душем. Стоило Хейдену отойти, и мне стало намного холоднее. Он столь же торопливо вытирался, нагнувшись и приспустив трусы пугающе низко.