опекающими домашнее богатство и управлявшими той частью дома, где размещались запасы пищи на весь год, в частности, кухней. К примеру, согласно Авлу Геллию (Аттические ночи, IV, 1, 17), пенусом (penus) называли запасы продуктов, кои держали в доме, и ту часть дома, где они находились.
Дионисий Галикарнасский выводил греческое слово Penates из κτησιοι, «покровители богатства». Светоний сообщает, что пенатам был посвящён комплювий [Прямоугольное отверстие в крыше древнеримского жилого дома, предназначенное для стока дождевой воды в бассейн-имплювий. – Прим. пер.] (Август, 89). Пенаты не имели изображений, в отличие от ларов, и являлись общностью богов. Они стали покровителями рода по аналогии с предками, дарующими изобилие; в более позднюю эпоху проводили различие между домашними пенатами, пенатами рода и публичными или народными пенатами, которые защищали государство. Орудием для жертвоприношений пенатам была patella [Жертвенная чаша. – Прим. пер.] с пищей, кою ставил на огонь pater familias (Enciclopedia delle Religioni, op. cit., vol. V, pp. 479-480).
93
По определению Жоржа Дюмезиля, «мышление Рима – сугубо политическое и национальное. Религия, как и всё остальное, очень быстро и глубоко встраивается в структуру государства, перенося связанные с ним превратности и отстаивая его интересы. Индивид мало интересует религию. Её нисколько не беспокоит ни пробуждение, ни удовлетворение каких-либо мистических чаяний. Поддерживаемая ею мораль исходит из указов преторов, а не от вмешательства священников. Она ритуализирована, дисциплинарна, но не духовна» (Georges Dumézil, Naissance ď archanges, Paris, 1945, p. 187).
94
Об этом см. F. Le Roux, Ch. Guyonvarc’h, La civilisation celtique, Rennes 1986 (Celticum 24), p. 146.
95
Подробнее о данном аргументе см. указанную выше работу Жоржа Дюмезиля.
96
Поскольку лояльная к ней общественная среда «угасала», «языческая римская традиция» стремилась увековечить свои культы в семейной и родовой среде (святой Амброзий нанёс язычеству по-настоящему смертельный удар с помощью гениального решения, окончательно упразднявшего в 394 году государственную поддержку языческих культов); кроме того, она претендовала и на то, чтобы передача этих культов от отца к сыну происходила внутри определённых аристократических семей римских сенаторов. Sacra Publica [Общественные церемонии. – Прим. пер.] неуклонно заменялись Sacra Privata [Частные церемонии. – Прим. пер.], чьей отличительной особенностью была их тождественность Sacra Gentilita [Родовые церемонии. – Прим. пер.], приобщавшим наследников к пути крови. Эта «традиция» также притязала на то, чтобы возводить свои идеи к Пифагору (!) через Нуму Помпилия и «эзотерически» увековечить их со времени исчезновения таких последних римских фамилий, хранивших оную «традицию», как Симмахи, Флавии, Макробии и Претесты (см. об этом в Renato del Ponte, «Sulla continuità della tradizione sacrale romana», I parte, Arthos, n° 21, Gen.-Giug. 1980, pp. 1-13).
97
«…Души мёртвых нельзя воскресить без крови и трупа: их тени легко привлечь окуриваниями, предложением яиц, молока, мёда, масла, вина, воды, муки; всё это создаёт благоприятную среду