прочерченный падающим и сгорающим в атмосфере планеты метеоритом, у него, вдруг, начинало сжиматься в тревоге сердце, будто горящий метеор был предвестником неспокойного времени.
Заметно или нет, но прошли первые сто дней пребывания колонии на Кентауре. Посёлок строился, хотя и не так быстро, как хотелось бы колонистам и всё шло к тому, что их большей части пережидать холодный период времени придётся в корабле. В сотый день жизни колонии на планете строителями был сдан сороковой тёплый дом, что и послужило, в некотором роде, праздником в колонии: посреди поселковой площади были накрыты столы и весь день был отдан веселью. Настроение у кентауран было приподнятое и вполне оптимистичное.
Большей частью построенные дома занимали строители и обслуживающий персонал тепловой станции и других технических объектов. Поселенцы уже не отправлялись на ночлег в корабль, а оставались в посёлке, обустраивая, в свободное от работы время, свой быт.
Кентаура уже достаточно удалилась от Немезиды и стало заметно прохладнее, но ни снега, ни заморозков ещё не было, видимо из-за того, что посёлок строился в экваториальной зоне, так как ходившие на большом челноке для изучения других материков колонисты, говорили, что многие из них уже укрыты толстым слоем снега, а их прибрежные воды скованы льдом. Сутки на планете заметно уменьшились, уменьшив и продолжительность своих частей и хотя колонисты уже начали привыкать к переменной особенности суток в своей новой обители, но всё же ещё часто попадали впросак со своим графиком суток и потому Управляющим Институтом была создана специальная группа, которая следила за суточным временем, доводя до колонистов их продолжительность и продолжительность их частей. Некоторые колонисты ворчали на новую особенность жизни, но всё же большинство относилось к суточной вариации времени с достаточной степенью юмора и надеялись уже через несколько оборотов Кентауры вокруг Немезиды, полностью забыть об этой новой особенности своей жизни…
Было позднее сумеречное короткое утро. Владимир Ветров уже привёл себя в порядок после короткого сна, после ночного дежурства у телескопа и намеревался отправиться в корабельный ресторан для завтрака, а затем в университет, где у него была двухчасовая лекция перед студентами. Осмотрев себя в зеркало и найдя свой вид подобающим своему авторитету, он шагнул к выходу из своей каюты на корабле, как его, вдруг, остановил мелодичный вызов его сканера связи. Остановившись, он приподнял руку, к которой был пристёгнут сканер и ткнул пальцем в его корпус, подтверждая тем самым свою доступность – из вспыхнувшей перед ним голограммы на него смотрел начальник колонии.
– Здравствуйте, господин Марков. – Механически слетело с губ Ветрова и его сердце сжалось в каком-то неприятном предчувствии, так как лицо начальника колонии выглядело каким-то уж, чересчур, серьёзным.
– Владимир! Зайди ко мне. – Произнёс начальник колонии едва шевельнув губами и голограмма с его изображением тут же погасла.
Глубоко и протяжно вздохнув,