готических соборов.
Курт опустил автомат, чуть наклонился вперёд. Лицо у него стало, как у штангиста, поднимающего предельный вес, глаза сузились. Лана хотела спросить: «Карлос и остальные спаслись?» – но вместо этого лишь что-то невнятно пробормотала. Её окатил холодный ужас.
– Хочешь поговорить – вынь жгут изо рта, – изломанным от напряжения голосом сказал Курт. – Тебе Эухения подложила, чтобы ты языком не подавилась.
Лана с трудом вытащила измочаленный платочек.
– Они ушли? – нетвёрдо спросила она.
Голос женщины прозвучал очень тихо, но Курт услышал её.
– Ещё нет, – ответил он, вскинул автомат и выпустил короткую очередь.
Автомат защёлкал впустую. Курт положил не нужное больше оружие на подоконник. Лицо парня снова приобрело мучительное выражение.
– Вот теперь да, – сказал он после паузы.
Раздался близкий выстрел. Стекло обиженно вскрикнуло, на нём расцвела звездчатая дыра. Курт закинул на спину второй автомат и опустился на колени. Затем на четвереньках прополз под окном прямо по трупу Бенито. Оказавшись рядом с Ланой, Курт вытащил уже знакомый ей пакет с белым порошком.
– Не надо, – слабо воспротивилась Лана.
Следующий выстрел угодил в плафон на потолке, который с прощальным стоном взорвался.
– Надо, – сказал Курт, раздвигая ей губы и втирая кокаин в дёсны. – Мы сейчас будем бежать быстро. Даже очень быстро.
Огромный волк раздул ноздри и повёл косматой головой из стороны в сторону, принюхиваясь. Его глаза налились кровью. Волк поддел лапой кожаный диван и опрокинул его. Второй мутант, до омерзения смахивавший на козла, встревоженно мемекнул.
Под диваном обнаружилась только толстая полоса серой пыли.
Козёл поднял ногу и покрутил копытом у виска. Волк что-то смущённо прорычал в ответ, и они двинулись дальше.
Когда монстры скрылись за поворотом, Лана шевельнулась. Они с Куртом стояли у стены за шкафом с документами. Последний коридор до развилки Курт тащил обессилевшую Лану на руках, а сейчас придерживал, чтобы она не упала. Лана уже чувствовала себя в силах стоять самостоятельно, однако Курт не выпустил её, а, наоборот, сильнее прижал женщину к себе, указывая глазами в сторону ушедших монстров. Свитер Хуана болтался на нём, как мешок, но жёсткое и горячее тело заключённого чувствовалось даже через тонкую шерсть. «Сколько он не был с женщиной?» – подумала Лана с интересом.
– Три месяца и четыре дня, – не глядя на неё, тихо проговорил Курт.
Лана смотрела, как шевелятся его губы. Она смутилась – ей казалось, что она не произносила своего бестактного вопроса вслух. «А губы у него, наверно, горькие, – подумала Лана. – Он же курит… Тьфу, как меня накрыло… Какая дрянь этот кокаин». Она ещё додумывала эту мысль, а Курт уже наклонился и целовал её. Губы у него и впрямь оказались горькие, а язык – горячий и влажный. Потом он разжал руки, отпуская Лану, запрокинул голову и упёрся затылком в стену.
– Мама, роди меня обратно, – чуть задыхаясь, сказал Курт.
– Ты всё